Битва за смерть
Шрифт:
— «Мужественный солдат, — не унимался Приходько, — с острой болью в животе, рвотой и поносом был доставлен в госпиталь. Героя ждет промывание желудка и глубокая-глубокая клизма».
Солдаты надрывались от хохота. Кто-то даже опрокинулся на спину, держась за живот. Фрол не знал, куда деваться от стыда.
— Блудни вы! — воскликнул он с обидой, снова начиная сильно окать. — Вам бы только поржать, как лошадям! Но я знаю, почему вы так надо мной глумитесь!
— Интересно, почему? — спросил Николай. — Дозволь нашей серости ваши благородные мысли прослушать.
— Завидно
— Ни в жизнь не стану жмоту завидовать! — внезапно посерьезнев, произнес Приходько. — Пусть у тебя целый грузовик немецких продуктов будет — ни за что не позавидую!
— Был бы у тебя такой грузовик — глянул бы я на тебя! — сказал Смерклый.
Николай сделался еще серьезнее. Его глаза пристально смотрели на крестьянина. Солдаты вокруг затихли.
— Был бы у меня грузовик с продуктами, — сказал Приходько, — я бы раздал его солдатам.
— Врешь ты!
— И знаешь почему? Потому что радоваться будут ребята, когда получат продукты, а от радости ихней и у меня на душе станет светлей!
— Врешь! — зло произнес Смерклый.
Строгость исчезла с лица Приходько, сменившись хитрым лисьим выражением.
— Да плевал я на твои продукты. Ешь-давись. Я по другому поводу пришел. Сказочник-то, лейтенант наш, то ли от незнания, то ли по доброте душевной всем желающим спирт раздает! Я сходил, взял. — В подтверждение своих слов Приходько потряс в воздухе флягой, в которой что-то булькнуло. — Но скорее всего он не знает, что этот спирт командирам взводов раздавать нужно. Так подходят все кому не лень. Видать, скоро закончится, спиртик-то!
Смерклый вскочил, позабыв о своем вещмешке с немецким пайком. Николай, отведя глаза и пытаясь не засмеяться, закинул голову и хлебнул воду, что была во фляжке. Оторвавшись от горлышка, он сморщился, демонстрируя, что «спирт» крепковат, и занюхал выпитое рукавом шинели.
— А где сейчас лейтенант? — словно невзначай спросил Смерклый.
— Там… — неопределенно махнул рукой Приходько. У него на глазах выступили слезы, словно вода, выдаваемая за спирт, пробрала его хорошенько.
Даже не вспомнив о своем вещмешке, Фрол припустил в темноту. Отложив флягу, Приходько немедленно встал. Поднял вещмешок Смерклого, запихнул поглубже в него жестяную коробочку и крепко-накрепко завязал лямками. Затем посмотрел на березку, под которой только что сидел Фрол, и достал из кармана бечевку. Привязав один ее конец к вещмешку, а второй к пустой гильзе от крупнокалиберного пулемета, в которой обычно держал махорку, Приходько поинтересовался:
— Кто, братцы, кидать хорошо умеет?
Брести по темному лесу, освещая дорогу тусклым светом керосинового фонаря, было жутко. Стволы деревьев неожиданно проступали из тьмы, пугая молодого лейтенанта. Ноги в сапогах проваливались в сыпучий снег.
— В первый раз было светлее, — сказал разведчик. — Хотя, кажется, пришли.
Он остановился и опустил лампу. Золотистый свет выхватил из темноты угловатую стальную конструкцию, втоптанную в перепаханный следами снег.
— «Шмайсер», — пробормотал Зайнулов.
— Точно! —
— Кто-то его выбросил? — спросил Калинин.
— Оружием просто так не разбрасываются. Он либо неисправен, либо оставлен с умыслом.
— Тут много такого, — сообщил разведчик. Зайнулов попросил сделать поярче свет во всех лампах и поднять их над головой. Так и поступили. Участок дороги вокруг них осветился.
— Хм-м, — хмыкнул политрук.
Глазам предстала необъяснимая, странная картина. На вытоптанной дороге в снегу чернело брошенное оружие. «Шмайсеры», такие же, как и лежащий у них под ногами, обледенели и были залеплены снегом. Казалось, что хозяева в спешке побросали автоматы, не заботясь об их дальнейшей судьбе. Кое-где из сугробов торчали длинные темные стволы. Чтобы лучше их разглядеть, Алексей подошел ближе.
— Пехотный карабин «К-98», — произнес политрук. Алексей остановился над запорошенной винтовкой и некоторое время ее разглядывал.
— И такое безобразие метров тридцать вдоль по дороге, — сказал разведчик. — Сейчас уж ничего не разглядеть. Еще десять минут назад было светло. Жаль, что так скоро стемнело.
— Зачем они бросили оружие? — спросил Калинин.
— Этому должно быть логическое объяснение, — задумчиво произнес Зайнулов.
— Они избавились от лишнего груза, — предположил разведчик. — Допустим, им нужно было скорее добраться до пункта назначения, и они бросили всё тяжелое.
— Вооружение целой роты? — с сомнением спросил Зайнулов. — Кто в здравом уме оставит оружие?
— Немцы просто свихнулись в этом дремучем лесу! — сделал поразительный вывод разведчик.
Политрук наклонился и поднял один из автоматов. Открепив магазин, для начала взвесил его на ладони, а затем по одному начал выщелкивать патроны в снег. Патроны падали в сугроб с легким хрустом и оставляли на поверхности ровные отверстия. Закончив эту операцию, Зайнулов вслед за патронами бросил в сугроб пустой магазин.
— Он не полный, — констатировал политрук, вытирая платком руки. — В обойме из двадцати патронов только восемь.
— А мы не обратили на это внимания… Странно, — задумчиво произнес разведчик. — Почему магазин полупустой?
— Почему странно? — спросил Калинин.
— В походном строю, — ответил Зайнулов, — магазин должен быть полон. Это чтобы при необходимости мгновенно развернуть подразделение и дать отпор противнику. Немцы сейчас активно наступают, и у них нет проблем с боеприпасами. Значит, магазины должны быть полностью заправлены.
— Наверно, они приняли бой где-то неподалеку, поэтому магазин не полон, — предположил разведчик.
— А после боя пополнить боекомплект разве нельзя? — спросил Калинин.
— Не знаю, — пожал плечами разведчик. — Я в вермахте не служил. Понятия не имею, какие у них там порядки.
Пока Калинин с разведчиком обменивались предположениями, политрук пробрался к деревьям и, освещая лампой широченные стволы, начал внимательно их осматривать.
— Зачем они бросили оружие, в котором остались патроны? — не унимался разведчик. — Пусть часть пуль они выпустили в бою…