Битва за Танол
Шрифт:
— Мой князь, вы ранены? — раздался осторожный вопрос из-за спины.
Повернув голову, я увидел Маркуса в сопровождении Курта, стоящего в обнимку с метателем.
— Не знаю. Помогите встать, а то что-то меня ноги не держат, — попросил я. — Мне нужно к воде, смыть с себя все это.
Телохранители осторожно взяли меня под руки и повели к морю.
— Меч заберите и метатель, а то сопрет кто-нибудь, — сказал я и практически отрубился, повиснув на руках бойцов.
Маркус стащил с меня кольчугу и прогоревшие штаны, а затем помог зайти в воду. Я присел, окунувшись с головой, и начал смывать с себя кровь и грязь. Купание привело меня в чувство, и в голове прояснилось. Я осмотрелся
— Маркус, где люди? — спросил я.
— Они преследуют имперцев.
— Гони всех сюда, главное сейчас — корабли. Не дай бог сгорят к чертовой матери.
В этот момент мне в бок ткнулся мокрый нос Тузика. Малхус стоял на трех трясущихся лапах и тихо скулил, а раненая передняя лапа была поджата к груди. На правом боку бедняги виднелся след рубленой раны с запекшейся кровью.
— И тебе досталось, мой хороший, подожди немного, я сейчас отдышусь, и мы тебя полечим. Где это тебя так угораздило? — сказал я, нежно гладя малхуса по голове.
— Мой князь, Синий волк прикрывал вашу спину, когда имперцы пошли на прорыв. Мы к вам никак не могли пробиться, его ранил тот, кого вы последним добили, — ответил вместо Тузика Маркус.
— Маркус, найди мне какие-нибудь штаны, а то князь без порток — не князь.
— Будет исполнено! — улыбаясь, ответил хуман на мою просьбу.
Самочувствие понемногу приходило в норму, а вместе с этим возвратилась способность анализировать обстановку. Пожар на кораблях был потушен, но они явно требовали ремонта. Бой на третьей галере тоже закончился, и бойцы выбрасывали за борт раздетые трупы имперцев. Вернулся Курт, отправленный мной узнать о потерях и для организации охранения вокруг пляжа.
— Рассказывай, как дела, сколько народу мы потеряли? — задал я вопрос запыхавшемуся ветерану.
— Мой князь, у нас убитых одиннадцать, раненых четырнадцать, четверо тяжелых. Пленных взяли шестерых, среди них центурион.
— Это надо же, выжил, гаденыш! Я вроде в его охрану из метателя попал, как спаслась эта сволочь?
— Бойцы его из моря выловили. Он, когда стрельба из метателей началась, сразу в воду прыгнул.
— Опытный попался, чуть сквозь пальцы не ускользнул, зараза! Ведите центуриона сюда, у меня к нему разговор есть.
Бойцы пинками пригнали связанных пленных во главе с центурионом. Командир имперцев держался гордо и с усмешкой смотрел на меня, и тут только до меня дошло, что я стою практически голый.
— Чему радуешься, урод?
— Впервые вижу голозадого князя, — ответил имперец.
— Маркус, вытряхните этого весельчака из порток, они вроде должны мне подойти, только простирните их, а то герой мог обгадиться.
Дружный гогот бойцов подтвердил, что шутка удалась, и имперца раздели догола в мгновение ока. Затем двое бойцов под свист остальных зрителей спектакля побежали полоскать трофеи в море. Я осмотрел критическим взглядом командира имперцев. На вид ему было лет сорок— сорок пять. Наверное, центурион раньше был неплохим бойцом, об этом говорили хорошо развитые мышцы и два шрама — на груди и бедре, но появившееся брюшко подсказывало, что это уже в прошлом.
— Чего вылупился? Думаешь, что тебе это проскочит? Ты уже покойник, империя такого не прощает! — прорычал сквозь зубы имперец.
— А я думаю, что тебя первого на кол посадят за спесь и глупость, когда узнают, что ты просвистел три галеры, метатель и три с лишним сотни солдат какому-то дикарю с полусотней воинов. Я тебя, скорее всего, обменяю на новую пару штанов, а то твои уже поизносились, — ответил я, натягивая на себя мокрые штаны центуриона.
Имперец бросился
— Эй, полегче с ним, мне за него новые штаны дадут, — добил я имперца ехидным замечанием. — Ну что, Тузик, похромали на зарядку, а то я совсем пустой.
Наверное, со стороны мы с Тузиком представляли собой забавное зрелище. Кособокий хуман и хромая собака медленно ковыляли в сторону лагеря под охраной четырех бойцов. Мне тоже досталось по самое не балуйся. На теле проявились несколько здоровенных синяков и, скорее всего, были сломаны ребра с левой стороны груди. Во время надевания трофейных штанов на правом бедре обнаружился почти затянувшийся порез длиной сантиметров пять, организм самостоятельно начал процесс заживления, но, исчерпав ресурсы, остановился на полпути.
Мы доковыляли до источника Силы, и я приступил к зарядке и самолечению. Мои опасения полностью оправдались, имперцы сломали мне три ребра и распороли мышцы на бедре. Закачав ауру Силой под завязку, я запустил процесс регенерации и занялся Тузиком. Здесь дела обстояли намного хуже: если меня спасала даже разряженная кольчуга и удалось отделаться только сломанными ребрами и синяками, то Тузика едва не перерубили пополам. Удар меча немного не дошел до позвоночника и, пройдя вниз между ребер, разрубил печень и кишечник. Вторая рана на лапе выглядела не так страшно, здесь была перерезана только одна мышца. По всем законам природы малхус должен был быть уже покойником, но он не только не умер, но еще мог передвигаться. Магическая сущность эльфийского волка закупорила разрубленные сосуды и кишечник, но Тузик практически израсходовал свой запас Силы. После подкачки ауры малхуса процесс заживления пошел лавинообразно, и у Тузика, как в фильмах ужасов, буквально на глазах заросли страшные раны, как будто их и не было. Со мной дела обстояли похуже, процесс регенерации начался и шел значительно быстрее, чем у обычного человека, но до полного восстановления должно было пройти не меньше суток.
Закончив самолечение, я отправился к раненым, лежавшим в тени высокого дерева возле ручья. Двое из тяжелораненых умерли, и я им помочь уже не мог. С другими мне неожиданно стал помогать Тузик: он подошел к бойцам и начал зализывать их раны, которые стали затягиваться буквально на глазах. Шерсть малхуса снова заискрилась, и с нее на руки раненых начали перебегать голубые искорки. Мне оставалось только подкачивать ауру Тузика, и через час все бойцы были на ногах.
Среди раненых лежал без сознания Арчер с головой, забинтованной какой-то тряпкой. Дежуривший при лазарете лекарь рассказал, что, когда разведчик выстрелил из метателя, его сшибло с ног отдачей, и он крепко приложился затылком об камень. Мне стало понятно, почему выстрел был только один. Может, оно и к лучшему, а то от галер могли остаться только головешки, и так с ремонтом придется повозиться. Пока я реанимировал горе-артиллериста, пытаясь привести его в чувство, вокруг столпились свободные от караула воины и старались коснуться целебного Тузика, в сторону князя даже никто головы не повернул.
Эта ситуация задела меня до глубины души, и я разогнал страждущих, отправив заниматься неотложными делами. Арчер, наконец, открыл глаза и сел, ощупывая руками свою голову. По-моему, он толком не помнил, что с ним произошло.
— Ну что, снайпер хренов, головка бо-бо? Как тебя угораздило себя чуть не угробить, ты же стрелял из метателя раньше.
— Я с треноги стрелял, в этот раз решил выстрелить с руки, вот меня и унесло. Откуда я знал, что он так лягается.
— Ладно, лежи пока, выздоравливай. Может, и хорошо, что ты один раз выстрелил, а то мы галеры еле потушили, — успокоил я Арчера.