Битвы цивилизаций

Голубев Сергей Александрович

Малой Азии и Сирии были созданы новые полисы, ставшие стратегическими пунктами, административно-экономическими центрами. Установились регулярные морские связи между Египтом, Сирией, Малой Азией, Грецией и Македонией, были налажены торговые пути по Красному морю, Персидскому заливу, в Индию, упрочились связи Египта с Причерноморьем, Карфагеном, Римом, наблюдается рост денежного обращения, чему способствовала перечеканка в монету драгоценных металлов, бывших в сокровищницах персидских царей и храмов. Новые полисы, возникшие на Востоке, привлекали ремесленников, торговцев и людей иных профессий. Полвека борьбы между диадохами – по существу, важный период становления нового эллинистического общества со сложной социальной структурой и совсем иным типом государства. Египет, даже переставший быть самостоятельным государством, с его многотысячелетней культурой исподволь продолжал питать культуру Средиземноморья, а город Александрия в IV веке до н. э. становится местом пересечения и синтеза греческой и египетской культур; правивший Александрией правитель македонской династии Птолемеев называл себя фараоном, «избранником Ра, любимцем Амона». Александрийская библиотека и Александрийский музей – храм муз и оплот науки – были обязаны своим существованием ведь не только грекам, но также и египтянам, обладавшим обширными познаниями

в астрономии, математике, ремеслах и искусстве. Культурное наследие Египта продолжало жить в юлианском календаре, геометрии Герона, исследовании дробей у греческих математиков и в задаче на решение арифметической прогрессии у армянского математика VII в. Анания Ширанского. Греческие мудрецы (Пифагор и др.) хотели овладеть знаниями египетских жрецов и проводили много лет у них в ученичестве. «Огромная роль Древнего Египта в истории мировой культуры до сих пор еще не оценена должным образом, – пишет русский египтолог М.Э. Матье. – Ряд открытий в науке и технике все еще приписывается то грекам, то арабам, ибо мы узнаем о появлении этих открытий из античных или средневековых арабских источников, не подозревая подчас о том, что, в сущности, речь идет о плодотворном использовании культурного наследия древности». Однако даже после вторичного завоевания персами, а затем греко-македонцами в 334 г. до н. э. Египет, сохранивший политическую самостоятельность под управлением македонской династии Птолемеев, находит силы для нового расцвета искусства (храмы в Эдфу, Эсне, Дендере, Филах).

Александр Великий и Птолемей III (III в. до н. э.)

С образованием обширных монархий, быстрым ростом новых городов – Александрии, Селевкии на Тигре, Фессалоники и др. – переместились сюда и центры торговли и ремесла. При Птолемее I был заложен Фаросский маяк, грандиозное сооружение Сострата, причисленное к одному из «семи чудес света». Считают, что толчок к развитию эллинизма дали война и появление особого типа людей, miles gloriosus, с их постоянным спросом на новые товары и предметы роскоши, сорящих деньгами. По словам российского историка М. Ростовцева, «война была поэтому до известной степени благодетельным фактором в экономической жизни этого периода», а огромные армии, находящиеся в постоянном движении, требующие новых и новых капиталов, продуктов питания, снабжения и т. д., и т. п., представляли собой своего рода движущийся полис, полис очень богатый. Говоря современным языком, эта армейская громада была «огромным деловым концерном».

Александрия. Фаросский маяк

Родос

В связи с войнами Александра, ростом торговли, использованием богатств и сокровищ Ахеменидов росло и количество денег в обращении. Денежная единица Александра – драхма (равная аттической) – получила распространение всюду (в Македонии, Греции, на Востоке). Исключением были финикийские города, чеканившие свою монету. Их эталон был принят Египтом при Птолемее I и Родосом. Правда, в оценках результатов этих войн (в социально-экономическом смысле) взгляды ученых расходятся. Так, М. Ростовцев говорит о «зажиточности» афинской буржуазии, видя в этом залог преуспевания Афин. Он считает, что, несмотря на появление в обращении после Александра громадного количества денег, цены не повысились. Торговля увеличилась, деньги были в цене, как следствие, именно при диадохах появилась благоденствующая, довольно прочно чувствующая себя «средняя буржуазия». Однако так думают не все.

Напротив, немецкий историк К. Белох считает, что войны ускорили процесс поляризации общества, вели к исчезновению среднего класса. Но все признают процветание малоазийских городов, рост числа богатых людей. Естественно, следует задаться вопросом: а разве рост числа богачей в стране приводит автоматически к росту богатства народа? А.Б. Ранович справедливо пишет, что механическое восхваление количества богачей не обязательно является «симптомом расцвета» нации, так же как превознесение войны как экономического фактора развития скрывает «империалистический разбой и угнетение колоний». Однако с развитием торговли неизбежно идет развитие промышленности.

Бесспорно одно: в системе отношений важную роль начинает играть материальный интерес. Казалось, тут нет никакой новизны. В самом деле, этот интерес и прежде существовал на свете, но лишь в эпоху эллинизма он стал «силой и главной точкою зрения административного искусства». По словам историка И. Дройзена, александрийский кабинет оценил коммерческое значение Черного моря, и даже имелось в виду «соединить каналом Каспийское море с Черным для того, чтобы упрочить важное значение еще другого великого пути мировых сношений». Поразительно: должно было пройти 2,5 тысячи лет, чтобы «наследники Александра Македонского» в новой России приступили к реализации фантастического проекта, который выведет Центральную Азию и другие государства богатейшей Евразии в Средиземное море и далее в объединенную Европу коротким путем. В рассматриваемую нами эпоху отнюдь не были столь примитивно грубыми, как это принято считать, и политико-экономические отношения. Не обращая внимания на взаимные распри и соперничество, цари в ряде случаев проявляли и мудрость, и высокую политическую гуманность в отношении стран, которые постоянно держались «политики энергического нейтралитета».

Колосс Родосский

Знаменательное обстоятельство… Примером такой помощи Дройзен назвал помощь государств Древнего мира Родосу при землетрясении, которое низвергло знаменитый колосс, дома, стены и верфи. Родос занимал важное положение «в качестве республики и складочного места в торговых сношениях Запада с Востоком». Желая ускорить восстановление столь важного

центра, государи помогли восстановить его, не извлекая никаких своекорыстных выгод из чужого бедствия. И. Дройзен прямо называет экономическую необходимость в качестве главной причины помощи: «Откуда же такое рвение к подаче помощи? Нельзя же предполагать, будто языческая древность, и особенно во время эллинизма, наделена была более сильною любовью к ближнему, нежели современная нам эпоха. Утраты Родоса были, вероятно, не в пример громаднее; это, правда, побуждало помочь пострадавшему городу, но, помимо чувства сострадания, цари и города руководились еще иными мотивами для того, чтобы выручить родосцев из бедственного состояния. Можно приписать эти мотивы коммерческому значению Родоса; это значение и составляло вместе с тем главную сущность политической важности острова. Я смело утверждаю, что сообщаемые Полибием подарки царей могут служить приблизительным мерилом коммерческой важности Родоса… и там тоже следовало опасаться возможного потрясения общих торговых оборотов, а потому все сочли необходимым во что бы то ни стало предупредить эту беду».

Сирия. Дамаск

Если попытаться вывести общий интеграл борьбы и сотрудничества цивилизаций, то выходит: соперничающие стороны (а соперничают всегда, везде и во все времена) в каждом отдельном случае конкретно решают то, что для них будет выгоднее – воевать или торговать, может быть, воевать и торговать одновременно.

При всей значимости роли экономики геополитические, часто просто грабительские интересы продолжают играть главную роль в системе взаимоотношений в Древнем мире. Антиох III вел военные действия в Малой Азии, чтобы сокрушить власть Ахея. Сам Ахей был захвачен во время осады Сард и предан мучительной казни. Укрепив свою власть, Антиох III начал знаменитый восточный поход (212–205 гг. до н. э.), целью которого было восстановление власти Селевкидов над утраченными восточными провинциями. Базой для похода послужила Мидия. Для получения денежных средств по приказу Антиоха был ограблен храм Анахиты в Экбатанах, что дало ему огромную сумму – 4000 талантов. Результат похода: покорение Парфии и Греко-Бактрии. Правда, те сохранили свою государственность как вассальные по отношению к Селевкидам царства. Затем Антиох перешел Гиндукуш и вторгся в пределы Индии. С местным царем Софагасеном Антиох заключил договор, получив индийских боевых слонов. Обратный путь его армия совершила по земле Южного Ирана. Антиох укрепил позиции своего государства в Персидском заливе, из Персиды он осуществил экспедицию в Аравию. Он придавал столь большое значение походу, что по его завершении присвоил себе имя «Великий». Затем Антиох III вернулся к проблеме взаимоотношений с Птолемеями. Опираясь на союз с Македонией, он смог захватить Южную Сирию, Финикию и Палестину, а позднее и ряд принадлежавших Птолемеям городов в Малой Азии. В это время Антиох III столкнулся с Римом. До этого он захватил Фракию, поддерживая в Греции всех тех, кто был недоволен римской властью. Римляне начали готовиться к схватке с Антиохом, ведя дипломатическое и пропагандистское противоборство. Римская дипломатия, правда, оказалась успешнее, ведь союзниками Рима стали Пергам, Родос и, что особо важно, Македония, недавно потерпевшая поражение от римлян, на поддержку которой и рассчитывал Антиох.

Можно сказать, что семена Греции упадут на почву, подготовленную успехами греческой культуры и походами Александра Македонского. Ушел один мировой властитель, вскоре объявился другой. И. Дройзен писал о всемирно-исторической роли эллинизма: «Этими выводами подтверждается высокое значение того охватившего весь мир единства, какое стало развиваться со времен завоеваний Александра и благодаря духу греческой цивилизации. это единство обрело свою энергию по преимуществу в космополитическом характере греческой культуры, сумевшей преодолеть прежнее кичливое разобщение между греками и варварами». Что же принесла миру смена мирового властителя?! Что происходит со странами и народами с появлением Римской республики? Что привнес Рим в мир вчерашний и в мир нынешний? И не являемся ли все мы, в хорошем и в плохом, его наследниками?! Не идем ли мы к тому, что народ предпочитает все чаще свободе и мыслям – хлеб и зрелища?! Разве приход к власти Цезаря не стал своего рода «римской революцией»?! Т. Холланд, автор книги «Рубикон. Триумф и трагедия Римской республики», признал, что, думая о Древнем Риме, обращался «к Москве не реже, чем к Лондону или Нью-Йорку».

ПОЯВЛЕНИЕ НА МИРОВОЙ АРЕНЕ РИМСКОЙ ДЕРЖАВЫ. СХВАТКА РИМА И КАРФАГЕНА

История – гениальный режиссер драмы, возможно, трагедии, носящей название «Развитие человечества». Каждый народ, отмеченный судьбой, имеет свою собственную роль в многовековом спектакле. В урочный час на смену Греции явился Рим. Плутарх не случайно рассматривает Грецию в связке с Римом. Говорят, что в его трудах видно «желание уйти от печальной действительности», когда ни на минуту нельзя забывать, что над головой правителей греческих городов навис римский топор, и когда римским эллинофилам приходилось убеждать своих соплеменников в том, что, как ни жалки «грекосы» (graeculi), «их не следует презирать, помня их прошлое». Хотелось чувствовать себя представителем величайшего, храбрейшего, одареннейшего из всех народов, когда-либо живших на земле (С. Лурье). Да и кого еще могли взять римляне для сравнения, кроме греков?

Структура сочинений Плутарха понятна. Греция представляла собой идеальный материал, в сравнении с которым можно более или менее объективно и разносторонне показать преимущества великого Рима, его достоинства. Предпочтение отдано римлянам, ибо те оказались сильнее и эффективнее не только на войне, но и в государственном управлении, в геополитике… И дело тут не только в преклонении перед силой, хотя и это играет роль, но и в уважении к истории… Историческую правомерность завоевания Греции Римом отмечал и Полибий, хотя, возможно, в таком подходе историка нашли отражение и тактическо-коньюнктурные моменты. С. Аверинцев в работе «Плутарх и античная биография» предполагал, что если бы Плутарх написал только биографии великих греков, то это могло бы быть истолковано иными как выпад против Рима, и совсем другое дело, когда каждому греку противопоставлен alter ego, великий римлянин. В любом случае Рим – наследник Греции. В дальнейшем перечень героев «Сравнительных жизнеописаний» стал своего рода каноном великих мужей греко-римской древности, где читателю были предложены нравственные образцы для подражания.