Битвы магов. Книга Тьмы

Гринь Роман Андреевич

– Как ты себя чувствуешь?
– Спросил Ловкач.

Я даже засмеялся, когда его увидел. Этот высокий аристократический парик, роскошное платье с тугим корсетом и весьма дорогие туфли. И столько макияжа, что я его еле узнал. Эти куклы-гримеры знали свое дело.

– Чувствую себя трансвеститом!
– Со злостью ответил я.
– И еще чувствую этот горький привкус унижения.

– Это просто помада, у нее такой вкус! Если бы чаще оставался с девочками наедине, романтическими вечерами, знал бы какая она на вкус!
– Съязвил

Ловкач.

– Не знаю, с какими там девочками ты занимаешься поеданием помад, это твое дело, а мне вот хочется поскорее все это закончить и вернуться в наш мир. Общество свирепых кровожадных горгулий мне милее, чем этого типа и его марионеток.

– Главное не плачь, - сказал Ловкач, - а то тушь потечет.

– Сцена первая!
– Скомандовал человек в маске.
– Графиня сидит в своей опочивальне и ест фейхоа.

– Почему фейхоа?
– Спросил Ловкач.

– А почему бы и нет?! Я - художник, я так вижу!

– Да не спорь, - вмешался я, - ешь уже свои фейху...

– Тсс!
– Прервал меня Ловкач.
– У названия этого фрукта нет множественного числа!

– Давайте ближе к делу!

Перед нами с Ловкачом появились листы с нашими репликами. Я пробежал их глазами. Что за больной придумал этот бред? Впрочем, я уже знал этого больного в маске, вполне в его духе.

– Госпожа, вам письмо!
– Произнес я свою реплику.

– Не годится! Женственнее!

Я заскрежетал зубами и, передразнивая женскую походку от бедра, подошел к середине сцены, один раз, правда, чуть не упав, из-за этих дурацких каблуков, и наигранно тонким голосом произнес:

– Госпожа, вам письмо!

– Слишком много сарказма в словах и жестах!
– Сказал человек в маске.

Я уже злился не на шутку, да я просто разорву на куски этого клоуна.

– Странник, душка, - улыбнулся Ловкач, - не серди графиню и будь послушной девочкой! И мы оба окажемся в нашем мире и поскорее покончим со всем этим.

Матерясь внутри, я все-таки постарался отыграть свою реплику соответственно.

– Уже лучше, - ответил тип в маске.
– Но над игрой еще стоит поработать! Ответ графини.

– Письмо?
– Ловкач играл куда лучше меня.
– И от кого же, милочка?

– От того самого офицера, лейтенанта М.

– Почему именно М?
– спросил я.

– Я просто еще не придумал ему подходящее имя, пускай будет М.

– Вам письмо, госпожа, - повторил я, - от того самого офицера, лейтенанта М. Танцуйте!

– После этого графиня и горничная танцуют зажигательное страстное танго!
– Сказал тип в маске.

– Чего?!

– Что за бред?

– Никто не танцует после фразы "танцуйте, вам письмо". Тем более танго.

– Я - художник, я...

– Ой, не начинай, художник! Я не умею танцевать танго!

– Я тоже.

– Ладно, тогда хотя бы простой вальс!

Ловкач подошел ко мне, мы взялись за руки, и начали танцевать вальс. Точнее

пытаться танцевать. Пару раз чуть не свалились, запутавшись в полах длинного платья графини, несколько раз я наступил Ловкачу на ногу.

– Ты не мог бы аккуратнее!
– Тихо сказал он.

– Ну, уж прости, но если ты думаешь, что я по ночам обувал каблуки и репетировал вальс, готовясь к этому дню, то ты сильно ошибаешься. Я, конечно, странный, но не настолько же!

Мы кое-как закончили наш танец, истоптав друг другу ноги, зрелище было еще то. Но к счастью, извращенец в маске принял такую игру, и первую сцену нам засчитали.

Второй сценой должно было стать тайное свидание графини и офицера, лейтенанта М, того самого, которому автор так и не смог придумать имя. Встреча происходила в ночном парке, возле поместья графини. Офицера играла Белка, а Молния играла поручика, сопровождающего старшего офицера, и влюбленного в горничную графини. Да уж, сюжет многообещающий. Чувствую, ситуаций щекотливых предвидится еще много.

Ловкач, он же графиня де Ларилье, томился в ожидании в тени ветвистой ольхи. Офицер М, он же Белка, в настоящем солдатском мундире медленно крался к графине.

– Свет моих очей, дорогая графиня. Я шел к тебе, как одинокий пилигрим к гробу Господнему, как не пивший неделю верблюд к одинокому оазису, как жук-скарабей к навозной куче. Что это за бред?
– Прервала сама себя Белка.
– Это и есть романтическое признание?

– Он простой солдат и не знает слов любви!
– Сказал человек в маске.

– О граф, вы так романтичны, - Сказал Ловкач, пытаясь имитировать женский голос.
– Охохо. Охохо.
– Кокетливый смех оказался еще хуже.
– Но мой муж, граф, он убьет вас.

– Нет, сударыня! Я сошел с ума от любви к вам. Обезумел! Ошизофренил просто-таки. Эй, чудик в маске, а есть вообще такое слово ошизофренил?

– По-моему нет, - сказал я.

– Я художник, я так...

– Да прекрати уже!
– Хором сказали мы.

– Давайте уже продолжим

– Кхе-кхе, так вот... Я ошизофренил от любви к вам. И теперь я вызову вашего мужа на дуэль и убью его.

– О, я буду самой счастивой вдовой, - Скал Ловкач, - Охохо. Охохо.

Какой же дурацкий смех. Ты пытался, дружище.

– Как вероломна моя госпожа!
– Сказал я свою реплику.

– О кто там шепчет в тени крон?
– Сказала Молния.
– Что за чудный голосок?
–

После этой фразы я чуть не заржал в голос как конь. О да, чуднейший голосок.
– О дивное прекрасное создание, - о да, мужик в платье и на каблуках - правда дивное создание, просто-таки дивнейшее, - о богиня моих ночных грез, царица моих снов, владычица моих мечтаний, - и носительница твоих чулков, воровка твоей косметики, да когда уже кончится этот цирк.
– Позволь моим губам припасть к твоим, чтобы насытить свою жажду, прости же мне мое ты преступленье.