Бизнес есть бизнес: 60 правдивых историй о том, как простые люди начали свое дело и преуспели
Шрифт:
Видимо, не зря на стенах офиса «Дизайн Депо» висят рамочки с работами дизайнеров студии, подчеркивая тем самым всю их значимость. В студии любят икейскую мебель и пальмы, здесь пахнет благовониями и слышна расслабляющая музыка, а у стены стоят белые пушистые крылья ангела.
– Понимаешь, какая штука. 20% работников зарабатывают 80% всех денег студии. А еще 80% работников зарабатывают оставшиеся 20%. Казалось бы, надо эти 20% оставить, а всех остальных гнать в шею. Но! Парадоксальная ситуация: трудяги не могут жить без раздолбаев. Это абсолютно уникальная вещь. Важно, чтобы это процентное
КАК ТЕПЕРЬ МОДНО
На десерт Петр рассказывал о Дэвиде Карсене.
– Всякая мода имеет свой формат. Кирпичик моды равен в среднем десяти годам. Обычно мода внятно обозначается через два-три года после начала десятилетия. Все самое интересное начинается не в 1990-м и не в 1991-м, а в 1993-1994 годах, пика достигает в 1996 году или в 2006-м соответственно. Вот все прошлые лет десять была эпоха Дэвида Карсена. Америкоса, который создал молодежный, спортивный, хамоватый, но профессиональный дизайн. И десятилетие жило этим дизайном. Сейчас об этом герое никто не вспоминает. На пике дизайнерской расхлябанности пришла, как это обычно бывает, максимально противоположная по темпераменту точка. Сейчас пришла холодная, очень европейская мода.
Под занавес беседы Петр принимается рассуждать о дизайне со смыслом, о дизайне вне времени. Потому что хорошая книга, хорошая картина или хороший слоган - они вне времени. Недавно он читал лекции в Институте полиграфии. Сейчас в «Дизайн Депо» приходят студенты на его мастер-классы. Петр хочет открыть свою школу дизайнеров. Небольшую. С очень высокой платой за обучение.
– Я же их не по книгам собираюсь учить. Я их законам дизайна буду учить. Секреты метафизики раскрывать.
Владелец «Дизайн Депо» собирается реорганизовывать свою студию. Хочет, чтобы как в Америке: больше упора на менеджмент и промоушн. Интернет-проектами хочет заняться плотнее. Но на западный рынок выходить не спешит - там своих хватает. Считает, что если российский клиент поехал в Европу за дизайном, то какой смысл ехать за ним и пытаться втюхать ему наш московский.
– А не надоедает это - ненормированный рабочий день, беготня, нервы? Драйв еще есть?
– Знаешь, мне кажется, я только сейчас, к своим 35 годам, всю красоту мира замечать начал. Девушки вокруг, все лето на велосипеде прокатался, роликах, сноуборд вот купить хочу. Шаман знакомый зиму снежную предсказал.
Петр говорит, что когда летишь из Турции в Россию, то видишь, что на фоне Турции в России есть хорошие брэнды. Летишь в Париж - понимаешь, что в России их нет. А летишь в Торонто - понимаешь, что на фоне Америки в Европе вообще нет брэндов. Говорит, что лет через пять рынок рекламы в России должен выйти на западный уровень. Не раньше.
«БИЗНЕС», No10(10) от 10.12.04
Она продает русских иностранцам
Наталья Боброва. Директор агентства ArsVitae
ТЕКСТ: Валерий Панюшкин, «Коммерсант», специально для газеты «Бизнес»
ФОТО: Михаил Соловьянов
Бизнесу Натальи Бобровой почти десять лет.
Работа состоит в том, чтобы путешествовать по дорогим отелям в Европе, пить шампанское и ужинать в дорогих ресторанах. По-русски эта работа никак не называется, на смеси английского и латыни называется hotel representing company Ars Vitae. Ars Vitae значит «искусство жизни».
БОЛЬШЕ РУССКИХ НОЧЕЙ
В 1995 году, когда Наталье Бобровой было 18 лет, у нее, наверное, были детские щеки и удивленные глаза. И одета она была студенткой-отличницей. Ну, такая девочка из интеллигентной московской семьи, учится на физическом факультете МГУ. От детского у нее осталась теперь только манера потешно коверкать слова (по-русски, по-английски или по-французски - все равно).
– Папалям?
– говорит Наташа, в смысле: не буду ли я против, если счет в ресторане, где мы беседуем, мы поделим пополам.
– Пополам,- отвечаю я, потому что крайне невежливо корчить из себя мачо и платить за девушек в ресторанах, особенно если девушки успешнее тебя.
В 1995 году студентка физфака МГУ Наташа Боброва прочла в газете, что в Москве открывается туристическая выставка, и решила пойти на эту выставку поработать переводчицей. Заработать пару сотен долларов и попрактиковаться во французском языке.
– Я написала первое в жизни резюме,- говорит Наташа, размешивая соломинкой в морковном соке сливки.
– И что ты там написала?
– Да ничего не написала. Мне было 18 лет. Родилась, училась, три месяца на каникулах работала во французской деревушке под Лиллем, потому что этой французской деревушке надо было писать письма в новосибирский Академгородок. Наташа бродила на выставке от стенда к стенду, вежливо здоровалась и предлагала всякому встречному нанять ее на работу. Никто не нанимал.
Выставка заканчивалась. Как-то Наташа ждала, пока удачливая подруга, которую все же наняли переводчицей, закончит переводить бестолковый разговор представителя турагентства из России с представителем туроператора из Франции. Это были такие времена, когда туристические компании в России продавали клиенту просто отель и билет на самолет. В сущности, на выставке этой людям не о чем было договариваться, кроме агентских комиссионных. Они продавали Лазурный берег Франции, пять звезд, 20 метров от пляжа.
Российский туроператор не умел тогда еще спрашивать, не убран ли в кладовку легендарный ковер в отеле Negresco в Ницце и не пластмассовые ли там в номерах ванны (убран! пластмассовые!). А Наташа стояла и думала, что из разговора, который переводит ее подруга, ничего ведь не понятно про отель: какого там цвета обои, большие номера или маленькие, чем кормят в ресторане.
– Прошу прощения, вы не говорите по-французски?
– спросил по-французски мужской голос над Наташиным ухом.
– Говорю,- ответила Наташа и обернулась.