Бизнес – класс
Шрифт:
– Может быть, этот разговор стоит перенести на завтра? Сегодня у вас такой день, – поспешно сгладил остроту ситуации тот.
– Обычный день. Немножко неприятней, чем другие. Вот через год на семидесятипятилетие, если доживу, – тут да! Налетят. Даже сейчас подумываю, не махнуть ли недельки на две в тайгу по старой памяти? С ружьишком.
– Да что ж это вы такое говорите, Салман Курбадович?! – неожиданным фальцетом возмутился высоченный пятидесятилетний мужчина с припухлым лицом. – Это что, ваш личный день? Это для всей российской нефтегазовой отрасли
– Так что, дорогой дядя Салман, придется денек-другой пострадать! – охотно поддержал его и другой «караульный» – невысокий молодой азербайджанец. И речь, и движения его были быстры и порывисты. Причем всякая фраза, и всякое движение как бы наталкивались на предыдущие и оттого выглядели скомканными.
– А уж насчет того, чтоб не дожить: и слушать-то неудобно, – огорченно зацокал и Хачатрян. – Да поглядите на себя: вы еще нас всех переживете. Каждый раз выхожу от вас и думаю: господи! Ну почему ты не дал мне толику той энергии, что бушует в Салман Курбадовиче. Это ж горы можно свернуть.
– Так и сворачиваем! – напомнил ему высокорослый. – Какие горы под руководством Салман Курбадовича сворачиваем. И все трое, перебивая друг друга, заговорили.
Коломнин, более привычный к скрытой, изощренной лести, принятой в банке, с некоторой растерянностью посмотрел на Фархадова и натолкнулся на встречный, следящий за его реакцией взгляд.
– Будто дети малые, – посетовал Фархадов. – Не остановишь, так и будут галдеть. Ну, довольно пустых слов. Или полагаете, я за свою жизнь мало лести наслушался? И от каких людей! Начнете хвалить, на дело времени не останется. А мне за оставшиеся годы дело надо успеть сделать. Что с сыном начинали.
Едва произнес он слово «сын», как остальные умолкли и разом перевели скорбные лица на фотографию.
– Кстати, познакомьтесь с моими ближайшими помощниками, – припомнил Фархадов. Он подманил к Коломнину молодого азербайджанца. – Казбек Мамедов. Мой зять и продолжатель, можно сказать, дела.
– Очень приятно, – поздоровался Мамедов голосом, в котором можно было найти все, кроме удовольствия. Своим видом он как бы давал понять: знаю, что приехал ты с неприятностью. Но обидеть дядю Салмана не дам!
– А этот говорливый господин – наш финансовый бог.
– Мясоедов Григорий Александрович. Финансовый директор. Рад буду служить, – рука Мясоедова оказалась наподобие большой, хорошо взбитой подушки.
– Болтлив, как женщина. Но дело в общем-то знает, – не стесняясь присутствием сотрудника, охарактеризовал Фархадов. – Вот с ним завтра главный разговор будет. Он у нас все расчеты ведет. Думаю, миллионов пять-десять нам для начала хватит.
От этих небрежных «пять-десять» Коломнина бросило в краску, и он даже собрался ответить некой умеренно язвительной фразой. Но тут дверь раскрылась, и с папкой в руках вошла секретарша.
– Поздравительные телеграммы, – объявила она.
– Ишь сколько. Делать людям нечего, вот что скажу, – неодобрительно поцокал Фархадов. – Уберите с глаз, Калерия Михайловна. Длинный палец его
– Есть и от Богданова. И от Алекперова. Само собой, от Гилялова, – чем хороша вышколенная секретарша, тем, что научилась отвечать на незаданные вопросы. – Простите, Салман Курбадович. Но там приглашенные заждались.
Последняя, исполненная укоризны фраза Калерии Михайловны, почему-то была обращена к Хачатряну.
– Подождут, никуда не денутся. Все готово?
– Как вы приказали – накрыто в Нефтяном доме, – подтвердил Мясоедов. – Лично проследил.
– Хорошо. Тогда отвезите всех туда. Я попозже. И вас приглашаю, – обратился он к Коломнину. – Откажете – обидите.
– Не откажу, – в тон ему кивнул Коломнин. И тут же ощутил недовольство присутствующих: видимо, сказанное выглядело здесь дерзостью.
– Да! Салман Курбадович, – напомнила о себе секретарша. – Звонила Лариса Ивановна. Просила передать, что приехать в Нефтяной дом не сможет.
– Как это не сможет?! – взволновался Фархадов. – У меня День рождения. А любимая невестка не сможет. Нет уж! Мой праздник – ее праздник. Вот ведь упрямая женщина! Не может она! Знаю, у внучки грипп. Но надо же и развеяться. Молодая все-таки. А заперла себя эдакой затворницей. Никуда не вытащишь!
Подозвал нетерпеливо Мамедова.
– Езжай за Ларисой, Казбек. Скажи, я…
– Велел?
– Зачем велел? Просил.
– А если упрется? Знаете ее.
– А если не уговоришь, так и сам не возвращайся! – и величественным жестом выпроводил недовольного зятя. – Остальных прошу в мою машину.
– Что это за ерунда насчет нового кредита? – улучив момент, Коломнин придержал Хачатряна. – О чем здесь вообще речь? Они что, перекредитоваться хотят?
– Да нет, именно новый. Им в самом деле нужны деньги, чтоб нитку до трассы дотянуть. Дотянут – сразу поток пойдет. А без этого и прежний долг не отдадут.
И озабоченно увеличил шаг, чтоб не отстать от Фархадова, уже взятого в кольцо представителями «вражеских» банков.
Как и следовало ожидать, Нефтяной дом оказался клубом, первый этаж которого был приспособлен под торжества. Обширный зал по периметру был уставлен «фуршетными» столами с закуской. Освобожденный для танцев паркетный центр сиял безупречной полировкой.
К моменту приезда виновника торжества сами торжества шли вовсю. Во всяком случае общий вопль, встретивший вошедшего патриарха, был явно обильно подогрет. И не только холодными закусками.
Приветствия на время заглушили даже голос с эстрады, на которой извивалась приглашенная из Москвы певица. Но лишь на короткое время. Обещанные деньги певица отрабатывала добросовестно, так что говорить приходилось, склоняясь к уху собеседника.
Фархадов, дошедший до центрального, возле эстрады, стола приветственно взмахнул рукой, предлагая продолжить веселье. И очень скоро общий гул возобновился. Многие потянулись танцевать.