Black & Red

Степанова Татьяна Юрьевна

Они откуда-то приехали вместе и вместе же планировали проводить время дальше, а она нарушила их планы. Она все же нарушила их планы, застукала парочку, пусть и не с поличным, отвоевав своего мужа хотя бы на этот отдельно взятый день.

– Неважно себя чувствуешь? – заботливо спросил Гай, открывая машину, поворачиваясь спиной к любовнице.

– Нет, а ты?

– Мы пообедаем, и я отвезу тебя домой.

– Не останешься?

– Вечером у меня встреча с психологом. Ты же сама этого хотела. Он там что-то мудрит, мудрец.

Елена тяжело оперлась на его руку, когда он подсаживал ее в салон. НИЧЕГО НЕ БЫЛО – НИ САДА ЗАБРОШЕННОГО, НИ ЗАКОЛДОВАННОГО ЛЕСА. Но отчего она чувствовала, что

ее выпотрошили? Что из нее выпустили всю кровь?

Глава 12

Ухажер

Разделавшись с текучкой оперативных сводок, Катя в середине рабочего дня не поленилась справиться о новостях по красногорскому убийству. Полковник Гущин был на выезде в районе, Никиты Колосова явно не хватало (увы, увы!), подносить результаты работы как яблочко на серебряном блюдце никто не собирался. Катя звонила в Красногорск, потом в экспертное управление. «Приезжайте, коллега, – был лаконичный ответ, – нужны результаты, здесь и ознакомитесь. А лясы точить с вами по телефону, что и как у нас, извините, времени нет, мы заняты».

Охота пуще неволи: Катя двинулась на Варшавское шоссе в экспертно-криминалистическое управление. Информация по убийству этой самой Вероники Лукьяновой могла хоть как-то скрасить унылый августовский столбец криминальной хроники для «Вестника Подмосковья».

Однако, листая пухлые отчеты заключений экспертов, Катя поняла, что зря торопилась. Сенсацией и не пахло. Баллистическую экспертизу пуль, извлеченных из тела Лукьяновой, и найденных в квартире гильз провели. Они оказались от пистолета «беретта». Выстрелы производились с близкого расстояния, практически в упор, при стрельбе был использован глушитель. Об этом говорилось еще во время осмотра места происшествия. Катя внимательно изучила план, приложенный к заключению: баллисты указывали место, с которого стрелял в Лукьянову убийца. Крестик-обозначение был выставлен на месте окна квартиры.

Результаты судебно-медицинской экспертизы утверждали, что смертельным для Лукьяновой стало первое ранение. Второй выстрел был фактически контрольным. Судя по пятнам крови на постельном белье, потерпевшая в момент выстрелов находилась в горизонтальном положении – то есть спала в своей кровати.

Спала и не слышала, что на ее подоконник приземлился…

Катя разглядывала фототаблицу. Вот снимки, сделанные на крыше многоэтажки. Дверь на чердак. А вот ограждение, крупным планом снят один из участков железных перил. Полосы на металле. Вывод экспертов: сюда было прикреплено снаряжение для спуска.

Результаты дактилоскопической экспертизы были на нуле. Кроме отпечатков пальцев самой Лукьяновой, никаких иных следов обнаружено не было.

«Он же перевернул там весь дом, – подумала Катя. – Вещи выбрасывал из ящиков шкафов, он же явно что-то искал. И не наследил? Такой осторожный? Принял меры, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Тогда выходит, что он судим и не желает давать нам такой важной улики против себя? Но если он судимый… Способ проникновения в квартиру очень дерзкий… преступник просто феномен. Вор-домушник экстра-класса. А такие все на учете, все в банке данных. Такие в первую очередь проверяются на причастность».

Вернувшись в главк, Катя отправилась в розыск за разъяснениями. Полковник Гущин вернулся из района. Он пил чай, вытирал платком с лысой головы пот и был настроен вполне благодушно. Катя завела свою шарманку «про судимых, которых проверяют в первую очередь».

Гущин выслушал, хмыкнул.

– Таких, что способны вот так, с верхотуры, залезть в квартиру, – он выделил «вот так» голосом, – один у нас в области, двое в Москве, один в Сочи был. Это из подучетного контингента. Все высококвалифицированные мастера, спора нет. Только вот

двое из них сидят, сочинский в ящик сыграл весной. А тот, что остался, – он домушник, но не убийца. Впрочем, будем по нему работать. Хотя… – Гущин помолчал, – я там был ведь сегодня снова – в той квартире. Мы ее повторно осмотрели, телефонный номер взяли под контроль на случай звонков. Но знаете что, Екатерина Сергеевна…

– Вы установили, что из квартиры пропало? – Катя всегда бежала впереди паровоза: дурацкая репортерская привычка.

– Золотые часы Лукьяновой пропали, «Омега», потом еще кольца и золотая цепочка. Это все со слов соседей, которые видели эти вещи на ней. Но вместе с тем кредитные карты вор не взял. Мы их в «стенке» обнаружили в ящике.

– Там ПИН-код надо знать, чтобы деньги снимать.

– Ну да, конечно, однако при обычном налете на квартиру такое берут в первую очередь, только потом разбираются с разными там ПИН-кодами. Техника вся на месте. Телевизор – не такой уж большой, но плазма, она сейчас в цене. Потом этот, как его… ай-под, что ли… игрушка, модная тарахтелка – тоже не тронут. А вот ноутбука ее и мобильного телефона нет. Аппарат же городского телефона поврежден – эксперты говорят, что-то с памятью, с телефонной книгой, какие-то нарушения. Как будто убийца специально делал все, чтобы… чтобы мы как можно меньше знали о контактах Лукьяновой. О том, с кем она общалась – по телефону, по этой, как ее… по почте электронной.

– Мобильники же и компьютеры сейчас крадут в первую очередь, сами знаете.

– Ну да – пацанье, подростки. А этот профессионал своего дела. И при этом на мобильник польстился, а карты кредитные, на каждой из которых по сто тысяч – мы ее счета в банках проверили, – не взял.

– Я с заключениями экспертов сегодня знакомилась, – сказала Катя. – Меня знаете что удивило: что в квартире нет его отпечатков. При таком разгроме он даже следов никаких своих не оставил.

– Старался очень не оставить и не оставил. И тем не менее он что-то там у нее шибко искал и нашел, – Гущин покачал головой. – Только вот что? Знаете, Екатерина, я в розыске почти тридцать пять лет, опыт все ж… Прокурор красногорский видит там во всем этом убийство с целью ограбления. А мне… мне, чем мы дальше разбираемся с этой самой Лукьяновой Вероникой, тем все больше иная картина представляется.

– Какая, Федор Матвеевич?

– Убийство без всякого там ограбления.

– А часы, ювелирные изделия, ноутбук, телефон?

– Он взял из ее квартиры только то, что ему было нужно-важно. Носители информации, – многозначительно сказал Гущин. – Я могу отличить вора от… Черт, не знаю, как его обозвать. Кто угодно он, этот верхолаз, только не вор. Часы, колечки – это он цапнул для отвода глаз, они ведь наверняка у нее на тумбочке лежали рядом с кроватью.

Катя пожала плечами: помнится, на месте происшествия версия грабежа ни у кого сомнений не вызывала. Правда, и там Гущин высказывался…

– И потом сама эта Вероника Лукьянова любопытная личность, и весьма, – продолжал Гущин.

– Вы о ней самой что-то узнали?

– Вот именно – что-то, крохи сплошной информации. Родом сама из Нижнего Новгорода. Это у нее в паспорте, Нижний запрашивать пришлось. Там у нее сестра, мать. Она с ними давно не живет, фактически не общается. В конце девяностых, по словам родственников, перебралась в Москву. Работала в какой-то фирме. Потом непонятно что. То ли уволилась, то ли уволили. В последние годы нигде не работала. Вместе с тем купила квартиру в Красногорске в новостройке. Сколько сейчас квартиры стоят? То-то. На кредитках у нее средств хватает – это фактически на житье, на текущие расходы, она деньги снимала, тратила, мы проверили. А поступали на ее счет приличные суммы практически регулярно.