Благие цели
Шрифт:
Левая нога наступает на её спинку.
Толчок…
Правая нога упирается в стену, прямо над кнопкой пожарной сигнализации.
«Только бы выдержала…» – пролетает в голове и тут же исчезает мысль.
Нога сгибается в колене, тело по инерции подаётся вперёд.
Толчок…
Левый кульбит прямо над головой ошарашенного охранника.
Жёсткое приземление.
Кувырок через голову, чтобы не повредить колено.
И вот Слава снова на ногах, он снова бежит, но теперь его уже никто не преследует.
Первое, что
– Так нечестно! Ты ей помог!
– Я просто решил, что мне пора побриться, – с улыбкой парировал он.
– Верни бритвы, это было не твоё задание.
Тем временам охранники очнулись от ступора и с криками «Стой!» ринулись назад.
Слава кинул пластиковую коробочку кассиру номер пять. Она её не поймала, но друзья, выбегая на улицу, этого уже не увидели.
Никто за ним не гнался, но они продолжали бежать по газонам, через улицы, наводнённые автомобилями, на красный свет, перепрыгивая через ограждения.
Задыхаясь от смеха, опьянённые адреналином, они не могли остановиться до тех пор, пока силы не оставили их молодые тренированные тела.
Оживлённые улицы сменились тихими дворами, гудки машин – задорным детским смехом.
Украденную в магазине рыбу они отдали первой встречной бездомной собаке.
– Ты зачем полез? У меня был план! – подавив очередной приступ смеха, на удивление строго спросила Аня.
Слава не сразу понял, что она обращается именно к нему, и поэтому, ответил первое, что пришло в голову:
– Помочь хотел.
– Мне не нужна ничья помощь!
Слава не стал ни оправдываться, ни возражать; слегка смутившись он достал из-за пазухи и протянул Ане небольшого, но ужасно толстого кота в голубой беретке и с якорем, вышитым на правой лапе.
– Держи!
Аня не знала, что ответить.
Молчание нарушил Саша.
Громко хохоча, он сгрёб друзей в широкие и сильные объятия, после чего вытянул руку с зажатым в ней телефоном-раскладушкой и сделал снимок.
Так и получилось фото, на котором счастливый Саша обнимает смущённого Славу и озадаченную Аню со смешным котом в руках.
Фотографию, которая позже поселилась на прикроватной тумбочке и неоднократно падала с неё – со значительным ускорением и непременно в стену.
Личная гигиена
Унитаз жалобно похрустывал, стараясь удержать тяжёлое тело.
Мочевой пузырь больше не доставлял неудобств, но вставать ещё рано. Осознание необходимости экономии движений приходит не сразу и не всем, но, придя, очень облегчает жизнь.
Люди тратят много времени и сил только лишь на то, чтобы скрыть от окружающих, и в первую очередь от себя самих, тот факт, что наше тело – это не что иное, как беспрестанно гниющий кусок мяса. В этом очень легко убедиться, если перестать мыться.
Рука легко дотянулась до белого вафельного полотенца на крючке возле раковины. Прохладная вода
Если не мыться, то гниль, выделяясь из тела сквозь поры кожи, даёт о себе знать мерзкой вонью. А самое ужасное, что ты не способен учуять источаемую тобой вонь. Она везде и всюду следует за твоим телом, оставаясь очевидной для всех, кроме тебя.
Ирония жизни!
Порой кажется, что все мы на этой планете не живём. Мы как покойники, которых из другого мира забросили сюда догнивать. Жизнь – это непрекращающийся процесс разложения. Мы поглощаем других разлагающихся тварей, чтобы замедлить скорость своего гниения, но, по большому счёту, это бессмысленно.
Прохладное мокрое полотенце коснулось шеи. Большое тело требует много времени для того, чтобы протереть его всё. Полотенце вновь окунулось под струю воды.
Есть что-то унизительное в таком способе мыться, но ничего не поделаешь, принимать ванну – это недоступная роскошь.
Полотенце скользнуло по животу к левому боку и выше к подмышечной впадине. Одна, вторая, третья складка. Всё их нужно тщательно протереть. Конечно, разом окунуть всё тело в воду был бы намного проще.
Полотенце наткнулось на маленький сгусток яркой боли в одной из складок кожи.
«Неужели опять пролежень!?» Пролежни не смертельны, но они доставляют массу неудобств.
Взгляд коснулся белой эмалированной ванны на чугунных ножках.
Как было бы приятно улечься в ней, позволяя воде хоть ненадолго взять на себя часть массы этого тела.
Рука резко метнулась в сторону, и полотенце со странным, чавкающим звуком стукнулось о стену в том месте, где когда-то висело зеркало.
«Зеркало».
Оно исчезло примерно тогда, когда это тело утратило способность принимать ванну.
Зеркало
Лифт громыхал так, словно где-то в глубине его механизма закованные в кандалы и цепи рабы под строгими взорами надзирателей вращали ржавое колесо подъёмника.
Непривычное ощущение – подниматься в лифте сидя, и первое неудобство – кнопка нужного этажа расположена так высоко, что дотянуться до неё, на первый взгляд, кажется невозможным.
Благо этого и не потребовалось.
Слава первым нажал на кнопку и, покрутив за спиной у Саши рукоятки инвалидного кресла, весело сказал:
– Ну, вот ты и дома!
– Да! Наконец-то, – с облегчением выдохнул Саша.
В больнице было не так уж и плохо. Соседи по палате, сносная еда, опять же весёлые медсёстры, но всё-таки постоянно тянуло домой. И ещё всё время хотелось пробежаться. Неважно куда и неважно зачем. Хотелось, как в детстве, бежать изо всех сил и не думать ни о чём, кроме сладкого воздуха, разрывающего лёгкие, и не слышать ничего, кроме гулкой дроби сердца, бьющегося во всём теле разом.