Благие намерения
Шрифт:
– Я там… изнутри замок повесил, - испуганно сказал тот.
– Что, на ключ?
– процедил Игорек, нервно передергивая затвор и выбрасывая негодный патрон.
– Ну… я же ведь тебя спросил: закрывать? Ты сказал: да..
Свирепый туземец в накидке (это он подал команду воинам распрямиться), видя, что соткавшиеся из воздуха существа продолжают стоять неподвижно, двинулся к ним сам. Шел, явно преодолевая страх. А страх, как известно, можно преодолеть только с помощью еще более сильного страха… Чего
Влад в ужасе смотрел, как медленно, грациозной крадущейся поступью хищного зверя приближается его смерть. В мощной руке дикаря была плоская резная дубина, только не поломанная - целенькая. А в остальном точно такая же… Мне отмщение, и Аз воздам…
– Я сейчас… сейчас открою, - позеленев, просипел Влад и, стремительно повернувшись, канул туда, откуда только что пришел.
Туземец остановился. Тугое татуированное лицо его сначала выразило изумление, почти испуг, затем стало высокомерным и откровенно презрительным. Во-первых, непрошеные гости сами праздновали труса, а во-вторых, оказалось, что ростом с ним может соперничать лишь худосочный Андрей.
С этого момента вождь (наверное, вождь!;) как бы перестал замечать белых пришельцев вообще - и сосредоточил внимание исключительно на лазейке. Шагнул вперед (Игорек и Андрей невольно расступились), затем осторожно погрузил в дрожащий воздух свою резную дубину. Треть ее исчезла, как откушенная. Вождь тут же отдернул руку и озадаченно осмотрел оружие. Внезапно темное лицо озарилось звериной радостью… Все было ясно без слов. Коснувшись чуда, он становился чудом сам - во всяком случае, для воинов, воочию видевших неслыханный подвиг своего предводителя.
Верхняя губа его вздернулась, обнажив крепкие белые зубы. Вождь обернулся и, подбежав к оцепеневшему строю, с победным воплем вскинул освященное оружие над головой. Этакая статуя Свободы неглиже и с вытаращенными глазами…
А затем один за другим ударили три пистолетных выстрела подряд…
Сначала Андрей подумал, что Игорек палит в воздух - для устрашения. Хрен там - для устрашения! Бил в цель, причем без промаха… Да и как можно было промахнуться, стреляя с трех шагов? Одна пуля - в позвоночник, две - под лопатку.
От троекратного толчка в спину вождь неподатливо шатнулся вперед, попытался обернуться, не сумел - и тяжко рухнул, ткнувшись тугой татуированной ряшкой в песок. Ш-шух-х!..
Очевидно, все произошло очень быстро, потому что когда Андрей наконец взглянул на Игорька, тот еще только опускал ствол. Лицо у старшего товарища было как при зубной боли - растерянно-несчастное, землисто-желтого оттенка…
Легкий ветерок шевелил цветные перышки простреленной в двух местах накидки. Словно шерсть убитого зверя.
– Есть! Открыл!
–
– Стоять!
– тихо, через силу сказал Игорек дернувшемуся к лазейке Андрею.
Вновь прозвучала певучая команда - и туземцы простерлись на песке, на этот раз - четко, быстро, одновременно.
– Я там открыл… - беспомощно повторил Влад и осекся - увидел тело.
– Вот и хорошо, - не оглядываясь, процедил Игорек.
– Я уж думал - сбежал.
Медленно расстегнул куртку и засунул горячий от выстрелов ствол за брючный ремень. Подержанный-подержанный, а когда надо - не подвел…
– И чтобы больше никакой суеты, - одышливо проговорил Игорек.
– Морды - равнодушные… Даже если вдруг начнут убивать…
Тем временем с песка осторожно приподнялся кто-то, тоже, видать, не из простых, и, учтя горький опыт предшественника, двинулся навстречу, не распрямляя спины. Впрочем, как вскоре выяснилось, он бы и не смог ее распрямить при всем желании, ибо лет ему было порядочно. Колдун? Жрец? Седая, курчавая, как у негра, башка и такая же бороденка. На тощей шее болтаются какие-то ожерелья. Комиссар, короче. Фурманов.
Со страхом взглянул, пробираясь мимо, на распростершегося ничком вождя, ссутулился еще сильнее и, безошибочно угадав главного, остановился перед неподвижно стоящим Игорьком. Тот молчал. Остальные - тоже. Морды, как ведено, равнодушные…
Заговорил. Нараспев, со старческим дребезжанием в голосе. Андрей с Владом рискнули покоситься на Игорька и увидели, что друг и наставник растерян. Вот он поднял ладонь, и жрец испуганно смолк.
– Таа-буу, - старательно растягивая гласные, произнес Игорек, плавно указывая на лазейку. Голос его звучал хрипловато.
Жрец не понял.
– Таа-туу.
– Теперь палец Игорька был направлен на спиральную татуировку, как бы обматывающую соски дряхлого туземца.
Тот испуганно взялся за грудь.
– Маитаи?
– уже несколько более отрывисто спросил Игорек, выбросив руку в сторону убитого.
– Арики маитаи?
На морщинистом темном лице жреца проступило смятение.
– Ч-черт!
– почти не разжимая губ, устало проговорил Игорек.
– А Полинезия ли это вообще?
– Как не Полинезия? А что?
– А пес его знает! Могло и к микронезийцам занести… Ладно. Попробуем еще раз… - И он, по возможности напевно, произнес несколько слов подряд.
Жрец вслушивался с отчаянием и тряс головой.
– Все!
– обессиленно сказал Игорек.
– Мой словарь исчерпан… Что будем делать?
Как бы в ответ на его вопрос престарелый комиссар, не спуская с Игорька робких искательных глаз, указал на резного идола. Трое переглянулись. Отступать в лазейку было теперь неразумно, а удалятся от нее - страшновато.