Благие намеренья

Коледин Василий Александрович

– Спасибо, - на выдохе прошептала моя любовница.

– Хочешь вина? – спросил я.

– Да, пить хочу, - с придыханием ответила Катя, все еще пытаясь восстановить свое дыхание.

Я встал и, не одеваясь, подошел к столику, на котором мы оставили бокалы и бутылку. Наливать не пришлось, так как мы не успели даже пригубить вина до того, как нас охватила страсть. Держа бокалы в руках, я сел рядом с Катей и протянул ей один из них. Девушка поднялась, нисколько не беспокоясь о своей голой и такой красивой груди, подложила подушку под спину и приняла от меня вино. Она жадно выпила красную жидкость и вернула

мне бокал.

– Спасибо, милый.

Я тоже выпил и вернул одноногих друзей на прежнее место. Потом я достал сигарету и спросив разрешения закурил.

– Ты не считаешь меня шлюхой?

– Как ты могла даже подумать о таком?! – возмутился я.

– Ну, не прошло и дня, а я затащила тебя, совсем незнакомого мужчину в свою постель.

– Любовь с первого взгляда, - улыбнулся я, шутливо объясняя произошедшее.

– А знаешь, хоть ты это произнес с сарказмом, но в твоих словах есть доля правды. Я действительно сразу же испытала к тебе сильное влечение. Причем как физическое, так и духовное. Мне очень комфортно рядом с тобой. Мне интересно тебя слушать, мне приятно на тебя смотреть. А теперь еще мне приятно с тобой спать.

– Признаюсь и мне очень хорошо с тобой. Даже несмотря на то, что ни ты обо мне ничего не знаешь, ни я о тебе, - я докурил сигарету, затушил ее в пепельнице и лег рядом с ней.

– Ты хочешь узнать больше обо мне? – удивилась Катя.

– Да.

– А что конкретно?

– Ну, вот ты вскользь упомянула о том, что у тебя был ребенок. Почему был? Прости если я причинил тебе боль и влез туда куда мне не следовало влезать.

– Нет, ничего… - она с минуту молчала, потом неожиданно продолжила. – Ты что-нибудь слышал о ювенальной юстиции?

– Что-то очень смутное.

– Представь себе людей, которые положили почти всё своё время и здоровье на карьеру, и лет эдак в 35 задумались о детях. Ну, или хотя бы о внуках. Они неожиданно обнаруживают, что, во-первых, обзавестись здоровым потомством не так-то просто, особенно если они оба пидоры, в хорошем смысле, конечно, и, во-вторых, в первые годы отказывать себе во сне и круглосуточном анилингусе начальству несколько хлопотно. Зато у них имеется хорошая кредитная история, и при должном старании можно найти семью, которая не в состоянии обеспечить ребенка отдельной комнатой или оплачивать престижное образование. В результате умный и здоровый ребенок изымается из бедной семьи, где главным приоритетом родителей было его культурное воспитание, в более богатую, в которой главное — это карьера и статус.

– Представил, - признаться я не ожидал от Кати такого монолога.

– Так вот, в двух словах это и есть задача ювенальной системы. Но это если смотреть в корень. На поверхности же все выглядит немного благороднее. Официально это система органов, занимающихся несовершеннолетними. Сюда входят специальные суды, органы опеки, другие социальные службы. Все они на словах заботятся о детях, защищают их от нерадивых родителей. При угрозе жизни они обязаны отнять детей у родителей и передать оных на воспитание государству, то есть в детдом, где куда лучше будет жить бедному ребенку.

– Понял, и, наверное, догадываюсь, что произошло…

– Наверное, догадываешься. Мне тогда было двадцать лет, я училась в институте, не работала, жила в общежитии. Родители мои умерли,

и никто мне не помогал. Отец ребенка исчез на следующий день после того, как узнал о моей беременности. Я твердо решила не избавляться от ребенка. Родила мальчика. Жить пришлось в общаге. Пришлось перевестись на заочное обучение и устроиться на работу. За сыном присматривали подружки, пока я пахала и училась. Кто-то сообщил в органы опеки о нерадивой матери. Те пришли и очень просто, ссылаясь на нормы законов, отобрали у меня сына. Лишили меня родительских прав. Больше я не видела сына. Ему сейчас десять лет. Наверное, он уже большой…

– Прости меня…

– Ничего… я уже свыклась с этим. Правда, порой лежу и представляю, как мы с ним жили бы сейчас, как я водила бы его в школу, кормила, одевала, как мы лежали бы в кровати, а он мне рассказывал бы о своих друзьях…

– Сколько ему было, когда у тебя его отобрали?

– Год.

– Чёрт побери! Неужели такое возможно?! Неужели к такому можно привыкнуть, смириться с этим?

– Привыкнуть можно. Смириться нельзя.

– И что, в течение этих десяти лет ты так и не встретила своего любимого мужчину?

– Представь себе, нет.

– Но ведь кто-то был?

– Был… и не один…

– Но не было любимого?

– Не было…

Мы замолчали. Катя лежала рядом, не касаясь меня. Я тихонько дотронулся до неё. Она чуть вздрогнула. Тогда я приподнялся и повернулся к ней. Она лежала на спине с вытянутыми вдоль тела руками, словно труп, но живей её в тот момент никого не было. В сумраке ночи я увидел её красивое лицо с правильными чертами. Глаза были закрыты, но из них по щекам текли слезы. Она не вытирала их, они просто скатывались на подушку.

– Иди ко мне, - позвал я Катю и просунул руку ей под голову.

Она поддалась мне, легла на мою грудь и обняла меня. Её горячие слезы устремились по моей груди, затем по ребрам - на простынь. Она плакала тихо, беззвучно, без всхлипываний и шмыганий носом. Дыхание было ровным и спокойным. Я стал гладить её по спине и слегка прижимать к себе. Вскоре потоки слез иссякли, ручьи высохли, дыхание её становилось глубже и глубже. Её тело несколько раз непроизвольно дернулось. Я понял, что она уснула. В комнате повисла исключительная тишина, такая тишина бывает только где-нибудь далеко от цивилизации, там, где нет людей кроме тебя. В городе она не возможна, не возможна она даже в деревне, где помимо людей живет еще и домашний скот, и домашняя птица, кричащая и кукарекающая даже по ночам, и прирученные человеком тысячелетия назад для своего развлечения кошки и собаки. Я и сам уже не контролировал своих мыслей. Они растеклись и преобразились. Я вошел в мир иллюзий. Сон плавно и ненавязчиво отключил мое сознание.

ГЛАВА 4.

Утро буквально ворвалось в комнату и разбудило меня пением птиц, яркими солнечными зайчиками, скачущими по стенам и иногда срывающимися оттуда на подушку и лицо, веселым детским гоготом, видимо вчера только приехавшей семьи. После восторга от места в которое их привезли родители и сборами перед походом на море, дети перешли к дележу плавательных принадлежностей. Мальчик отбирал у своей младшей сестренки надувной матрац, а она, расплакавшись, звала на помощь мать.