Благие знамения
Шрифт:
Высокие скулы, темные волосы, туфли из змеиной кожи… если, конечно, это были туфли. Языком Кроули умел проделывать удивительные вещи, а если забывался, иной раз мог и зашипеть.
Кроме того, он очень редко моргал.
Машина Кроули была черным «Бентли» 1926 года, и с самого дня выпуска она верой и правдой служила единственному хозяину. Кроули хорошо о ней заботился.
Опаздывал он по простой причине: ему чрезвычайно нравилось жить в двадцатом веке. Это столетие, с его точки зрения, выгодно отличалось от семнадцатого, не говоря уже о четырнадцатом. Время тем и прекрасно, говаривал Кроули, что оно неуклонно уносит тебя все дальше и дальше от четырнадцатого века, самого паршивого
Он глянул на ручные часы, предназначенные для богатеев-аквалангистов, которым и на морском дне хочется знать, сколько же времени нынче в двадцати одной столице подлунного мира. [13]
«Бентли» с ревом промчался по выездному пандусу, заложил вираж на двух колесах и рванул по усыпанной листьями дороге. Синяя мигалка не отставала.
Кроули вздохнул, снял руку с руля и, чуть повернувшись, сделал над плечом замысловатый жест.
Мигалка быстро исчезла вдали, поскольку полицейская машина, к большому удивлению ее водителя и пассажира, вдруг остановилась. Спустя минуту они изумились еще сильнее, открыв капот и обнаружив, во что превратился двигатель.
13
Эти часы сделали персонально для Кроули. Подобные безделицы – невероятно дорогое удовольствие, однако он мог себе такое позволить. Его часы показывали время двадцати столиц мира подлунного и еще одной столицы Мира Иного, время в которой навечно застыло в отметке «Слишком Поздно».
Тем временем на кладбище Хастур – тот демон, что повыше, – передал бычок низкорослому (и более поднаторевшему в искусстве таиться) Лигуру. [14]
– Кажется, я вижу свет, – сказал он. – Явился не запылился наш щеголь.
– На чем это он прикатил? – спросил Лигур.
– Это называется машина. Такая самобеглая карета, – пояснил Хастур. – Полагаю, во время твоего последнего визита их еще не изобрели. Во всяком случае, не запустили в массовое производство.
14
Хастур – древнее божество, придуманное американским писателем Амброзом Бирсом, от него перешедшее к англичанину Роберту Чемберсу, а от него – к Г. Ф. Лавкрафту и лавкрафтианцам. Демон Лигур, кажется, вымышлен авторами (Примечание редактора).
– А, помню. Впереди них всегда ходил тип с красным флагом, – откликнулся Лигур.
– Ну, с тех пор тут кое-что изменилось.
– Кто он хоть такой, этот Кроули? – спросил Лигур.
Хастур сплюнул.
– Ошивается здесь с давних пор, – проворчал он. – С самого Начала. И, по-моему, совсем отуземился. Разъезжает на машине и прямо за рулем треплется по телефону.
Лигур пытался оценить услышанное. Подобно большинству демонов, он имел очень скудные понятия о технологии и как раз собирался сказать, что для этого, должно быть, нужна целая уйма проводов, но в эту самую минуту «Бентли», взвизгнув шинами, остановился у ворот кладбища.
– И
– Слава Сатане! – повторил Лигур.
– Приветик, – сказал Кроули, небрежно помахав рукой. – Уж извините за опоздание, но сами знаете, как сложно проехать по А40 возле Дэнхема, так что я попытался срезать и рванул через Чорли-Вуд, а потом…
– Ныне, когда мы встретились наконец, – многозначительно прервал его Хастур, – нам должно отчитаться за Деяния минувшего дня.
– А, ну да… Деяния, – проворчал Кроули со слегка виноватым видом, какой бывает у человека, впервые за долгие годы заглянувшего в церковь и успевшего подзабыть, что, собственно, там полагается делать.
Хастур прочистил горло.
– Я искусил священника, – сказал он. – Он шел по улице и взглянул на загорающих красоток, а я заронил в его душу Сомнение. Он мог бы стать святым, но теперь лет через десять будет наш.
– Мило, – с готовностью похвалил Кроули.
– А я совратил политика, – сообщил Лигур. – Внушил ему, что в небольшой взятке нет ничего страшного. За год он будет наш.
Оба герцога выжидающе взглянули на Кроули, ответившего им широкой улыбкой.
– Вам это понравится, – пообещал он.
Его улыбка стала еще более заговорщицкой и лучезарной.
– Я на сорок пять минут во время обеденного перерыва заблокировал все мобильные телефоны в центре Лондона, – сказал Кроули.
Наступила тишина, которую нарушало лишь далекое шуршание машин.
– Ну? – наконец сказал Хастур. – И что?
– Послушайте, это было нелегко, – заметил Кроули.
– Это все? – хмыкнул Лигур.
– Поймите, люди…
– Что именно ты сделал, дабы обеспечить нашего владыку грешными душами? – поинтересовался Хастур.
Кроули постарался взять себя в руки.
Что он мог сказать? Что двадцать тысяч человек были чертовски разъярены? Что по всему городу сжались артерии, даже треск пошел? И что, вернувшись на рабочее место, люди принялись срывать свой гнев на дорожных инспекторах, секретарях или вообще на первом встречном? Что они заразили своим гневом окружающих, а те – и это самое главное! – весь остаток дня сами измышляли всевозможные способы мелкого отмщения? Последствия трудно даже вообразить. Тысячи и тысячи душ покрылись тонкой патиной порока, а Кроули практически пальцем о палец не ударил.
Впрочем, таким, как Хастур и Лигур, объяснить это было невозможно. Умственное развитие большинства демонов – на уровне четырнадцатого века. Они долгие годы тратят на совращение одной-единственной души. Конечно, мастерства у них не отнимешь, однако в нынешние дни нужно мыслить иначе. Теперь главное – не глубина, а широта охвата. Учитывая, что население Земли увеличилось до пяти миллиардов, нельзя уже таскать грешников в Ад поодиночке; пора действовать масштабнее. Но демонам типа Лигура и Хастура этого не понять. Им в жизни не выдумать такую штуку, как телевещание на валлийском. Или налог на добавленную стоимость. Или Манчестер.
Манчестер его особенно радовал.
– Власти предержащие, кажется, вполне довольны моими действиями, – пожал плечами Кроули. – Времена меняются. Ну а вы с чем ко мне пожаловали?
Хастур пошарил за надгробием.
– А вот с чем, – сказал он.
Кроули уставился на корзину.
– О нет, – выдохнул он.
– О да, – ухмыляясь, возразил Хастур.
– Уже?
– Ага.
– И, гм, значит, я должен?..
– Именно. – Хастур явно наслаждался.