Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

— Кто-нибудь из этих людей знает, что ты можешь выбрать их в качестве партнеров?

— Нет.

— Ну, а как насчет Прижимистого и семьи Цзинь? Они просто так не отдадут свою монополию.

— Если Прижимистый умрет до тендера, будет образован новый синдикат. Если нет, изменения тоже произойдут, но по-другому.

Данросс бросил взгляд на список. У него перехватило дыхание. Все это были хорошо известные китайцы из Гонконга и Макао, люди солидные, некоторые с занятным прошлым.

— Ну что ж, их, конечно, все знают, Ландо.

— Да. Чтобы зарабатывать такое огромное

богатство, чтобы управлять империей игорного бизнеса, нужны люди дальновидные.

— Согласен, — улыбнулся вместе с ним Данросс. — Тогда почему в этом списке нет меня?

— Уходи в течение этого месяца из Благородного Дома, и можешь образовать свой собственный синдикат. Гарантирую, твое предложение пройдет. Мне сорок процентов.

— Извини, но это невозможно, Ландо.

— За десять лет ты можешь заработать личное состояние от пятисот миллионов до миллиарда долларов.

Данросс пожал плечами:

— Что такое деньги?

— Mo цзин, мо мин! Нет денег — нет жизни.

— Да, но никакие деньги не заставят меня уйти. И все же я заключу с тобой сделку. «Струанз» будет вести игорный бизнес за тебя через подставных лиц.

— Извини, нет. Или все, или ничего.

— Мы могли бы делать это лучше и дешевле, чем кто-либо другой, с большим вкусом.

— Если ты уйдешь. Все или ничего, тайбань.

У Данросса даже голова заболела при мысли о таком количестве денег, но по голосу Ландо Маты он понял, что это предложение окончательное.

— Ну что ж, справедливо. Извини, я занят.

— Я уверен, что тебя, лично тебя, будут рады видеть в качестве... в качестве консультанта.

— Если я выберу правильную группу?

— Возможно, и так. — Португалец улыбнулся. — Так что? Данросс задумался: стоит ли брать на себя риск такого партнерства?

Быть частью игорного синдиката Макао — это не то, что быть распорядителем Скакового клуба.

— Я поразмыслю и дам тебе знать.

— Хорошо, Иэн. Сообщи свое мнение в ближайшие два дня, э?

— Договорились. Ты скажешь мне, которое предложение прошло, — если решишь производить изменения?

— Партнер или консультант должен знать это. Ну, а теперь последний вопрос, и мне надо идти. Думаю, что своего друга Цу-яня ты больше не увидишь.

Данросс изумленно уставился на него:

— Что?

— Он позвонил мне из Тайбэя вчера утром в жутком состоянии. Спросил, не могу ли я прислать за ним «каталину», чтобы забрать его лично. «Это срочно, — сказал он, — объясню при встрече». Пообещал, что, как только прилетит, приедет прямо ко мне. — Мата пожал плечами и стал смотреть на свои ногти с прекрасным маникюром. — Цу-янь — старый друг, и я помогал старым друзьям и раньше, так что я дал добро на этот полет. Он так и не появился, Иэн. О, он прилетел на гидросамолёте, и мой водитель встречал его на пристани. — Мата поднял глаза. — В это просто трудно поверить. Цу-янь был одет в какое-то рванье, как грязный кули, и на голове у него была соломенная шляпа. Он промычал что-то насчет того, что встретится со мной позже вечером, вскочил в первое попавшееся такси и умчался так, словно за ним гнались все дьяволы ада. Мой водитель просто застыл от изумления.

— Это не ошибка?

Ты уверен, что это был он?

— О да, Цу-яня прекрасно знают. К счастью, мой водитель — португалец и может иногда проявлять инициативу. Он рванулся вдогонку. По его словам, такси Цу-яня направилось на север. У Барьерных ворот оно остановилось, Цу-янь выскочил из машины и рванул через Барьерные ворота в Китай. Мой человек видел, как он добежал до солдат на стороне КНР, а потом исчез в караульном помещении.

Данросс смотрел на Мату и не верил своим ушам. Цу-янь был одним из самых известных предпринимателей и антикоммунистов в Гонконге и на Тайване. До перехода материкового Китая под власть красных он, тогда ещё обретавшийся в Шанхае, даже примыкал к милитаристам.

— Цу-яня в КНР никогда не ждал теплый прием, — пробормотал Данросс. — Никогда! Он должен быть первым в их черном списке.

Мата помедлил.

— Если не работал на них.

— Это просто невозможно.

— В Китае все возможно.

Двадцатью этажами ниже из полицейской машины вышли Роджер Кросс и Брайан Квок. С ними был Роберт Армстронг. Их встретил агент Эс-ай в штатском.

— Данросс все ещё в своем офисе, сэр.

— Хорошо.

Оставив Роберта Армстронга у входа, Кросс и Квок двинулись к лифту. На двадцатом этаже они вышли.

— А, добрый вечер, сэр, — сказала Клаудиа и улыбнулась Брайану Квоку.

У телефона ждал Зеппелин Дун. Было видно, что он узнал полицейских и потрясен их неожиданным появлением.

— У нас с мистером Данроссом договоренность о встрече, — объявил Роджер Кросс.

— Да, сэр. — Она нажала на клавишу интеркома и через мгновение говорила в трубку: — Здесь мистер Кросс, тайбань.

— Одну минуту, Клаудиа, а потом проводите его ко мне. — Он положил трубку и повернулся к Мате: — Здесь Кросс. Если не встретимся вечером в банке, созвонюсь с тобой завтра утром.

— Да. Я... пожалуйста, позвони мне, Иэн. Да. Нам с тобой нужно переговорить. Несколько минут наедине. Сегодня вечером или завтра.

— Сегодня в девять, — тут же решил Данросс. — Или в любое время завтра.

— Позвони в девять. Или завтра. Спасибо.

Мата пересек комнату и открыл чуть заметную дверь, замаскированную под секцию книжных полок. Потайной коридор вел из неё на этаж ниже. Португалец прикрыл за собой дверь.

Данросс в задумчивости смотрел ему вслед. «Интересно, что у него на уме?» Положив бумаги с повесткой дня в ящик, он запер его и облокотился на край стола, стараясь собраться с мыслями. Он посмотрел на дверь, и сердце забилось чуть чаще. Зазвонил телефон, он вздрогнул.

— Да?

— Пап, — начала Адрион со своим обычным напором, — прошу прощения, что прерываю, но мама хочет знать, когда ты приедешь ужинать.

— Я буду поздно. Скажи, чтобы садились без меня. Я перехвачу что-нибудь на ходу. В котором часу ты вернулась вчера вечером? — спросил он, вспомнив, что слышал, как её машина приехала перед самым рассветом.

— Рано, — пролепетала она, и он собрался было задать ей по первое число, но услышал в её голосе несчастные нотки.

— Что случилось, моя кошечка?