Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
Ресторан открывался в десять утра, а кухня закрывалась вечером без четверти одиннадцать, а иногда и позже, в случае специальной вечеринки. Если заказчик попадался достаточно богатый, можно было устроить танцы или представление среди публики. Сегодня ожидались неплохие чаевые, хотя в ночную смену никто не оставался и ни представления, ни танцев не предвиделось. Банкеты Шити Чжун закатывал роскошные, хотя большинство приглашенных и считало, что львиная доля средств, собираемых им на благотворительность, исчезает в виде еды и возлияний в желудке у него или его гостей либо в виде дорогих мехов оседает на плечах его подружек. Он имел
«Ничего, — думал главный шеф-повар. — В этом мире нужно иметь мягкие губы и крепкие зубы, и каждый знает, что послужит ему дольше».
— Поторопись! — прикрикнул он. — Я что, должен ждать весь этот говенный вечер? Креветки! Креветки несите!
Обливающийся потом помощник в рваных штанах и пропотевшей старой нижней рубашке подскочил с бамбуковым блюдом только что пойманных и очищенных креветок. Шеф опрокинул их в широкий котел, добавил горсть глутамата натрия, перемешал пару раз, вытащил, разложил на две тарелки пригоршню дымящихся гороховых стручков и поровну разделил розовые, блестящие, сочные креветки.
— Да помочатся все боги на эти креветки! — угрюмо проговорил он: мучала язва в желудке, и ныли словно налившиеся свинцом за десяти часовую смену ступни и икры. — Отправляйте эти наверх, пока не испортились! Да поживее, цзю ни ло мо... Это мой последний заказ. Пора домой!
Последние заказы выкрикивали и остальные повара, поругиваясь, пока готовили. Всем не терпелось разойтись по домам.
— А ну поторопись!
И тут молодой помощник, тащивший горшок использованного жира, споткнулся, жир выплеснулся на газовую горелку и с шипением вспыхнул. Мгновенно кухня превратилась в кромешное пекло. Один из поваров, громко крича, сбивал окружившее его пламя. Ему опалило лицо и волосы. Кто-то вылил в огонь ведро воды, и он распространился по сторонам, захватив ещё большее пространство. Языки огня и клубы дыма поднимались до самых стропил. Крича и толкаясь, повара ринулись прочь. Образовалась давка. Воздух полнился едким черным чадом горящего масла.
Кто-то из стоявших ближе всех к единственному узкому выходу на лестницу, которая вела на первую палубу, схватил один из двух огнетушителей, рванул шток вниз и направил раструб на огонь. Но ничего не произошло. Новая попытка — и опять безуспешная. Другой китаец с проклятиями выхватил у товарища огнетушитель, попробовал выжать из него струю пены и отшвырнул в сторону. Второй огнетушитель, как оказалось, тоже не работал. Администрации и в голову не пришло проверить их.
— Да облегчатся все боги на эти изобретения безродных заморских дьяволов! — завопил какой-то повар и приготовился бежать, когда огонь подберется ближе.
На другом конце кухни перепуганный кули, задыхаясь в дыму, отступил от надвигающегося пламени к каким-то кувшинам и опрокинул их. В одних были «тысячелетние яйца» [208] , в других — кунжутное масло. Оно разлилось по полу и воспламенилось. Кули исчез за внезапно вставшей стеной огня. Теперь пожар распространился уже на полкухни.
Шёл двенадцатый час, и гости в основном разошлись. Лишь на верхней палубе «Плывущего дракона» было по-прежнему многолюдно. Большинство китайцев, в том числе Четырехпалый У с Венерой Пань, или выходили, столик за столиком, или уже покинули ресторан в соответствии
208
«Тысячелетние яйца» (кит. пидагнь или сунхуадагнь) — китайский деликатес, для приготовления которого утиные или, реже, куриные яйца покрывают похожей на глину смесью краснозема, садовой извести, соли, древесной золы и чая и выдерживают около ста дней. Получающийся продукт зеленоватого оттенка обладает вкусом сыра и сильным запахом.
По всему ресторану расставляли столы для мацзяна, слышался стук раскладываемых фишек из слоновой кости.
— Вы играете в мацзян, мистер Бартлетт? — поинтересовался Мата.
— Нет. Пожалуйста, называйте меня Линк.
— Советую научиться: это лучше, чем бридж. А вы в бридж играете, Кейси?
— Ещё как, Ландо, — усмехнулся Линк Бартлетт. — Играть с ней на деньги не советую.
— Может, нам удастся сыграть когда-нибудь. Ты ведь играешь в бридж, Орланда? — спросил Мата, вспомнив, что Горнт — искусный игрок.
— Да, играю немного, — негромко проговорила Орланда, а Кейси мрачно прокомментировала про себя: «Могу поспорить, эта сучка тоже играет как бог».
— Я сыграла бы с удовольствием, — мило прощебетала Кейси.
— Прекрасно, — обрадовался Мата. — Как-нибудь на следующей неделе... О, привет, тайбань!
Улыбающийся Данросс поздоровался со всеми.
— Как вам ужин?
— Просто фантастика! — Обрадованная Кейси остро ощутила, насколько он привлекателен во фраке. — Не хотите к нам присоединиться?
— Спасибо, но...
— Добрый вечер, тайбань, — подошла к нему Диана Чэнь. С ней был её сын Кевин, невысокий коренастый молодой человек, полногубый, с тёмными вьющимися волосами.
Данросс представил их.
— Где Филлип?
— Он собирался приехать, но потом позвонил и сказал, что задерживается. Что ж, до свидания... — Диана улыбнулась, Кевин тоже, и оба направились к двери.
У Кейси и Орланды глаза полезли на лоб при виде всех драгоценностей матроны.
— Ладно, мне тоже нужно идти, — сказал Данросс.
— Как все прошло за вашим столом?
— Довольно утомительно, — ответил он, заразительно засмеявшись. От столика номер один, где он ужинал вместе с членами парламента, — там были ещё Горнт, Шитэ и его жена — часто доносились, перекрывая звон тарелок, гневные тирады.
— Робин Грей — человек довольно прямой и плохо информированный, так что ему досталось на орехи кое от кого из нас. Впервые мы с Квилланом выступили заодно. Должен признаться, наш стол обслужили первым, и бедный старина Шитэ с женой смогли спастись бегством. Он умчался как бешеный минут пятнадцать назад.
Все посмеялись вместе с ним. Данросс не сводил глаз с Марлоу. «Интересно, знает ли Питер, что Грей — мой шурин?» — думал он.
— Грей, похоже, был очень близко знаком с вами, мистер Марлоу.
— У него хорошая память, тайбань, а вот манеры никуда не годятся.
— Ничего об этом не ведаю, но, если он привлечет парламент на свою сторону, Гонконгу поможет лишь Господь Бог. Ну, я просто хотел поздороваться со всеми вами. — Он улыбнулся Бартлетту и Кейси: — Как насчет ланча завтра?