Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
— Нет... нет, я понимаю, что происходит. Как только я, как только я окажусь почти там, они затащат меня обратно. Пытка надеждой — так это называется, верно? — В его голосе появились пронзительные нотки, а в уголках губ собралась пена. — Конечно! Пытка надеждой.
— Боже мой, я же сказал: ты свободен! Ты свободен и можешь идти. — Голос Армстронга звучал жестко, ему хотелось покончить с этим. — Иди, черт возьми! Не спрашивай, почему они отпускают тебя, но тебя отпускают. Иди!
Не в силах поверить в это, Брайан Квок вытер рот, начал
— Ты... это... это ложь, это не может быть правдой!
— Иди!
— Хорошо, я... — Брайан Квок отошел на шаг и остановился. Никто не двинулся с места. — Ты... ты действительно говоришь мне это?
— Да.
Весь дрожа, Брайан Квок протянул руку Смиту. Смит посмотрел на неё, потом поднял на него глаза.
— Будь моя воля, я бы тебя пристрелил. Лицо Квока исказилось ненавистью.
— А как насчет тебя самого и незаконных доходов? Как насчет того, что ты берешь деньги за защиту пол...
— Давай не будем! Сян ю — это чисто по-китайски! — рявкнул Смит, а Армстронг смущенно кивнул, вспомнив о тех первых сорока тысячах, на которые делал ставки в субботу. — Немного использовать свое положение — старинный китайский обычай, — дрожа от ярости, продолжал Смит. — А вот измена — нет. Фэн-фэн был одним из моих ребят, прежде чем ушел в Эс-ай. Так что лучше заткнись и вали к чертовой матери через этот мост, а не то я погоню тебя плетью!
Брайан Квок открыл было рот, но замолчал. С унылым видом он протянул руку Армстронгу. Тот пожал её без дружеских чувств.
— Это лишь по старой памяти, в память того Брайана, которого я когда-то знал. Я тоже не жалую предателей.
— Я... я знаю, меня пичкали наркотиками, но тем не менее спасибо. Брайан Квок попятился, все ещё ожидая подвоха, потом повернулся.
Каждые несколько секунд он в страхе оглядывался, чтобы проверить, не следуют ли они за ним. Добравшись на запинающихся ногах до моста, он бросился бежать как сумасшедший.
Напряжение на границе подскочило. Полицейские у заграждения не стали останавливать его. Не остановили его и солдаты. И с той и с другой стороны все были предупреждены заранее и делали вид, что не замечают его.
Навстречу друг другу двигались потоки грузовиков, велосипедов, пешеходов, повозок, по большей части груженых, шли толпы людей, и никто не обращал на него никакого внимания. Промчавшись мимо заграждения, Брайан Квок резко остановился и обернулся.
— Мы победим, мы... мы победим, так и знайте! — крикнул он, глядя в их сторону и тяжело дыша. — Мы победим! — Затем, все ещё подозревая, что может случиться неладное, он втянул голову в плечи и припустил в сторону Китая.
Было видно, что около поезда его встретила группа людей, но больше уже было ничего не разобрать. Напряжение на мосту спало. Солнце садилось.
В небольшой наблюдательной будке на верху полицейского участка, незаметный со стороны, за встречей наблюдал в мощный бинокль Роджер Кросс. Рядом с ним стоял фотограф из
Солнце почти скрылось за западными морями. Кейси стояла на смотровой площадке Пика, внизу перед ней раскинулся весь Гонконг: огни в сумерках, часть города с Коулуном кроваво-красная, другая часть уже темная с глубокими тенями и сверкающей рекламой. Солнце скрылось, и наступила ночь, настоящая ночь.
Но она всей этой красоты не видела. Её лицо было мокрым от слез, они текли не переставая. Она стояла, опершись на ограждение в дальнем углу, и ни на что не обращала внимания. Тем, кто приехал полюбоваться видом с Пика и ждал автобуса на близлежащих остановках, было не до неё: всех занимали только собственные дела.
— Я сегодня сделал целое состояние, клянусь всеми богами...
— А я стал первым делом покупать, и денег у меня теперь, ети его, вдвое больше, чем было...
— Айийя, я тоже, и чуть не весь день договаривался с банком «Бест» о займе против своего портфеля ценных бумаг...
— Слава всем богам, Серединное государство выручило тупоголовых заморских дьяволов...
— Я покупал акции Благородного Дома по двадцать...
— Слышала, на Коутуолл откопали ещё два тела, и теперь в списке погибших уже шестьдесят семь человек...
— Джосс! Ну не чудо ли, что случилось с рынком! Предсказание Старого Слепца Дуна снова сбылось...
— Ты слыхала о моей сестре, Третьей Горничной Фэн из Великого Отеля? Она со своим синдикатом покупала акции в самое сомнительное время, и теперь она — миллионерша...
Кейси ничего не слышала, ничего не видела, горе переполняло её. Люди приходили и уходили, появилось несколько влюбленных парочек. Из европейцев там были лишь туристы с неизменными фотоаппаратами. Кейси старалась укрыться от них, как могла.
— Скажите, могу ли я чем-то помочь? — спросил один из них.
— Нет-нет, спасибо, — вяло ответила она, не глядя на него и не в силах сдержать слезы.
«Мне надо остановиться, — думала она. — Надо остановиться. Надо начать все сначала. Надо начать все сначала, и быть сильной, и жить за себя и за Линка. Я должна сберечь его и то, что ему принадлежит, я должна быть сильной, быть сильной.
Но как?»
— Мне нельзя расслабляться, — сказала она вслух. «Нет. Я должна думать.
Надо подумать о том, что сказал Тайбань. Не о свадьбе, ох, Линк. Не об этом. Надо подумать об Орланде.
„Надеяться на то, что они станут друзьями, — это уже слишком". Неужели он действительно так сказал?
И как же быть с ней?
Предать забвению. Она отняла у меня Линка. Да. Но это произошло из-за моих правил, правил, которые установила я сама. Иэн прав. Она не такая, как Квиллан, и все дело в Линке — это он увлекся ею, он стал гулять с ней. Она не такая, как Квиллан Горнт.