Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
— Возможно. Может, и ближневосточное, Джоанна, знаете ли, турецкое или что-нибудь в этом роде, возможно балканское... — Хэвегилл осекся. — О, понятно, о чем вы. Нет, не думаю. На еврейку она никак не похожа.
— В наше время разве разберешь, верно? Неужели нельзя было что-то сделать со своим носом, ведь сегодня хирурги просто творят чудеса, не правда ли?
— Я даже не обратил внимания. Хм! Вы так считаете?
Ричард Кван передал визитку Кейси жене, которая тут же ознакомилась с ней, и ей в голову сразу пришло то же самое.
—
— О, милая моя, но они же американцы. Они там, в Америке, творят черт знает что. Наверняка это лишь формальная должность, только и всего.
— Которая придает его любовнице значимость, — едко добавила леди Джоанна.
12
21:00
От удара кия белый шар прокатился по зелени стола, со щелчком загнал красный в дальнюю лузу и остановился сразу за другим красным. Адрион радостно захлопала в ладоши:
— О, Линк, это супер! Я была уверена, что вы просто хвастаетесь. О, сделайте так ещё раз!
Линк Бартлетт ухмыльнулся:
— Один доллар на красный вокруг стола и в ту лузу, а белый сюда. — Он пометил место мелом.
— Принято!
Он нагнулся над бильярдным столом, прицелился, и белый шар остановился в миллиметре от отметки, а красный ушел в лузу с изумительной неизбежностью.
— Айийя! У меня нет с собой доллара. Черт! Можно я буду вам должна?
— Леди — как бы красива она ни была — должна выплачивать проигрыш сразу.
— Я знаю. Отец то же самое говорит. Можно я заплачу завтра?
Он смотрел на неё с наслаждением, довольный тем, что ей понравилось его мастерство. Черная юбка по колено и прелестная шелковая блузка. Ноги длинные, очень длинные и безупречной формы
— Ну нет! — Он сделал вид, что расстроился, и они вместе рассмеялись в огромном зале, где много света было только над самим полноразмерным столом для бильярда, а остальное помещение тонуло в глубокой темноте, которую нарушал лишь поток света из открытой двери.
— Вы играете невероятно хорошо, — сказала она.
— Никому не рассказывайте, но в армии, играя в пул, я зарабатывал себе на жизнь.
— В Европе?
— Нет. На Тихом океане.
— Мой отец был летчиком-истребителем. Он сбил шесть самолётов, пока его самого не сбили и не комиссовали.
— Я понимаю, это значит, что он ас, да?
— А вы принимали участие в этих ужасных десантах против япошек?
— Нет. Я служил военным строителем. Мы прибывали, когда все уже было кончено.
— Вот как?
— Мы строили базы, аэродромы на Гуадалканале и островах по всему Тихому океану. Моя война была легкой — совсем не такой, как у вашего отца. — Подойдя к стойке с киями, он первый раз в жизни пожалел, что служил не в морской пехоте. У неё было такое лицо, когда он произнес «военным строителем», что он почувствовал
— О, да ну его! Он не то чтобы настоящий приятель. Я познакомилась с ним около недели назад, на вечеринке у подруги. Мартин — журналист из «Чайна гардиан». Он мне не любовник.
— А что, все юные английские леди так открыто говорят о своих любовниках?
— Это все «таблетка» [97] . Она навсегда освободила нас от мужского ига. Теперь мы равны.
— И вы равны?
— Да.
— Тогда вам везет.
— Да, я знаю, что мне везет. — Она пристально смотрела на него. — Сколько вам лет, Линк?
— Много. — Он с грохотом поставил кий на стойку. Первый раз в жизни Бартлетт не хотел говорить, сколько ему лет. «Черт побери, — думал он, как-то странно расстроенный. — Что с тобой? Ничего. Ничего не случилось. Разве не так?»
97
«Таблетка» — разговорное название женских оральных контрацептивов, появившихся на рынке в начале 1960-х гг.
— А мне девятнадцать, — сообщила она.
— А когда у вас день рождения?
— Двадцать седьмого октября, я — Скорпион. А у вас?
— Первого октября.
— Да что вы! Скажите, что это правда!
— Вот те крест и чтоб мне помереть. Она захлопала в ладоши от восторга:
— О, это чудесно! У папы десятого. Это чудесно — хороший знак.
— Почему?
— Увидите. — Довольная, она раскрыла сумочку, вынула мятую пачку сигарет и золотую зажигалку с изношенным кремнем.
Он взял зажигалку, щелкнул ею, чтобы дать прикурить Адрион, но пламя не вспыхнуло. Он щелкнул второй раз, третий — без результата.
— Проклятая штуковина, — ругнулась она. — Никогда не работала как следует, но мне подарил её отец. Я люблю её. Я её, конечно, пару раз роняла.
Он внимательно осмотрел зажигалку, дунул на фитиль и стал что-то делать с ней.
— Все равно курить вам не следует.
— Вот и отец все время так говорит.
— Правильно говорит.
— Да. Но мне нравится покуривать время от времени. Сколько вам лет, Линк?
— Сорок.
— О! — На её лице было написано удивление. — Значит, вам столько же, сколько и отцу. Ну, почти. Ему сорок один.
— Прекрасный возраст, и тот, и другой, — сухо проговорил он, а про себя подумал: «Как ты это себе ни представляй, Адрион, я вообще-то по возрасту гожусь тебе в отцы».
Она снова нахмурила лоб.
— Странное дело, вы совсем не выглядите на столько же. — Потом торопливо добавила: — Через два года мне будет двадцать один, а это практически старость. Что такое двадцать пять, я просто представить не могу. Не говоря уже о тридцати, а уж сорок... Господи, наверное, лучше кости откинуть.