Благородный разбойник

Кинсейл Лаура

Столь наглая и богохульная ложь заставила Элейн подняться со скамьи, но пират вонзил ногти ей в руку.

– Чудесное видение, – ответил Морозини с улыбкой, которая свидетельствовала, что он не верит ни единому слову. – Пойдемте в мой кабинет и поговорим о том, какая помощь нужна вам и миледи.

В комнате на последнем этаже особняка венецианец не предложил сесть ни Элейн, ни Рейвену.

– Дом Морозини не окажет содействия в какой бы то ни было попытке украсть императорские регалии, – прямо заявил

он. – Синьор, вы знаете, что я не настолько безрассуден.

– Это правда, безрассудным я вас не считаю, – кивнул Морозини, не сводя глаз с пирата.

– Я сын своего отца. Моя главная цель вам известна. По сравнению с ней императорские драгоценности ничто для меня.

– Я не оспариваю ваши притязания. Риата плохие друзья Венеции. Они так жадны, что пытаются нас обмануть, мошенничая с серебром, которое мы добываем по ту сторону гор. – Старик помолчал. – До меня дошли слухи о волнениях в Монтеверде.

Иль-Корво поднял руку Элейн и склонился над ней.

– Допускаю, что счастье, дарованное мне, вполне могло вызвать определенное беспокойство.

– Вы действительно счастливый человек, если завоевали благосклонность такой знатной и добродетельной девушки. – Морозини поклонился Элейн. – Но, как нам сообщили, это больше похоже на подготовку к войне. – Он сокрушенно вздохнул.

– Слухи! Как часто они вводят в заблуждение. Если кругом шепчутся, что я собираюсь начать в Монтеверде войну, можете быть уверены – это последнее, что входит в мои планы.

Старик выглядел задумчивым. Элейн сомневалась, что его убедили объяснения пирата, но он не стал продолжать эту тему.

– Конечно, благочестивое паломничество Иль-Корво положит конец подобным слухам.

– Никто этому не поверит.

Морозини хихикнул:

– Простите, у меня тоже есть сомнения.

– О, я не в обиде. Для моей дорогой Елены это благочестивое паломничество. Для меня – паломничество в поисках знаний.

– Похвально, – кивнул венецианец. – И какого рода знания вы ищете в императорской часовне?

– Разумеется, не в часовне. Да и вряд ли я туда попаду. Но среди коллекций прежнего императора... Карл совершенно не разбирался в священных реликвиях. Он мог купить овечье вымя, если считал его грудью Марии Магдалины, – криво улыбнулся Рейвен. – Я как-то продал ему одну, не найдя ей применения.

Оба, видимо, приняли такую непочтительность к Богу и короне за милую шутку. Но Морозини все же извинился перед Элейн, боясь оскорбить ее добродетель. А Рейвен лишь нежно коснулся ее щеки, заметив, что жена непременно сделает его лучше.

– Невыполнимая задача, – произнесла Элейн.

Венецианец, собиравшийся что-то сказать, закрыл рот и посмотрел на нее так, словно впервые заметил ее присутствие. Невзирая на свою изысканную вежливость по отношению к леди, Морозини придавал

ей значения не больше, чем кроватному столбику. Поэтому она глядела на него так, что Кара непременно сочла бы это поведением скверной проститутки.

Старик грозно нахмурился. Естественно, он бы не потерпел подобных слов от жены или дочерей. Понимая, что ее неизменное своеволие берет верх над ее языком, Элейн кротко вымолвила:

– Полагаете, мне по силам эта задача?

Метнув на нее бесстыдно-обжигающий взгляд из-под опущенных ресниц, Иль-Корво с улыбкой погладил ее ладонью по плечу, словно увидел там складку.

– Только вам и по силам, – шепнул он.

Элейн почувствовала, что краснеет. Он строго предупредил ее насчет предосудительных выходок, но теперь, похоже, был совсем не огорчен ее строптивостью. Наоборот, смотрел на нее, будто сейчас прижмет к стене и...

– Если вместо этого вы не сделаете меня еще хуже, милорд, – ответила Элейн, склонившись в реверансе, чтобы не заметили ее пылающее лицо.

– «Милорд пират», вы хотели сказать? Но природная добродетель вам помешала.

Морозини страдальчески взмахнул руками.

– Давайте оставим шутки, прошу вас! С моей стороны было невежливо задерживать миледи, утомляя деловыми разговорами. Простите старика, леди Елена.

– Я совсем не утомлена. Я нахожу объяснения Иль-Корво... поразительными. Что, кроме овечьего вымени, мы ищем в императорской коллекции? Горю желанием это узнать.

Рейвен поклонился старику.

– Моя жена слишком образованна для женщины и обожает разносторонние знания.

– Надеюсь, чрезмерная умственная деятельность не повредит ее здоровью, – серьезно произнес Морозини.

– Она сделана из твердого материала.

– Но лекари едины в своем мнении на этот предмет. Возможно, умственный труд не наносит вреда зрелым женщинам или монахиням, но только не девицам брачного возраста. Иль-Корво поднял брови, глядя на Элейн.

– В таком случае будем надеяться, что муж откроет мне свою цель, прежде чем перегреется мой несчастный мозг. – Элейн опять сделала реверанс.

– Меня беспокоит не ваш мозг, дорогая, – ответил Морозини, поворачиваясь к ней. – Это отклонение жизненных сил от лона. Дамы серебра и зелени часто делали такую ошибку, истощая себя умственными занятиями вместо того, чтобы думать о продолжении рода. Принцесса Меланта направила всю энергию на приобретение знаний и родила одну только болезненную девочку. Большая трагедия для Монтеверде. Но вы же хотите порадовать своего мужа здоровым мальчиком, да?

– Святая истина! – с воодушевлением ответил пират, не дав Элейн возможности опротестовать неспособность леди Меланты родить сыновей. – Мадам, с этой минуты запрещаю вам что-либо читать, кроме рецептов лазаньи.