Благородный соблазнитель

Грэхем Линн

– Да… – Элинор еле выдавила из себя это слово, ибо ее одолевали противоречивые чувства. Он был настолько серьезен и так искренне признавал свою вину, что она не могла сохранять дистанцию и продолжать ненавидеть его. Всем своим существом она стремилась к нему и протянула ему руку.

Он все с той же серьезностью взял ее ладонь в свою.

– Когда я представляю, как ты флиртуешь с Мурадом, у меня внутри все переворачивается, и я не могу сдержать свой гнев, – нехотя признался он.

Элинор вдруг поняла, что в нем говорит ревность и чувство собственничества, и ее оборона тут же рухнула. Она потянула его

вниз и усадила рядом с собой на кровать.

– Не было никакого флирта с Мурадом… никогда не было, – вырвалось из ее души. – Твой брат обращался со мной так, как если бы он был моим отцом. Он никогда не говорил ничего такого, что не могло быть сказано в присутствии его жены или кого-то другого. Он был добр со мной, и только.

Прекрасные черные глаза взглянули на нее, Джасим медленно выдохнул.

– Я постараюсь принять это. Не то чтобы я не верил в историю твоей матери…

– Но именно эта история привела меня в вашу семью, – сказала Элинор. – Пожалуйста, не подумай, что я говорю лишнее, но, когда ты упомянул о внебрачных связях Мурада, я поняла, почему его жена повсюду путешествовала с ним. Может, я и ошибаюсь, но я подозреваю, что жена твоего брата неуверенная и подозрительная особа, ревновавшая его к другим женщинам…

– Ты хочешь сказать, что Ямина видела то, чего не было, – бесцветным тоном вставил Джасим.

– Я помню, как она смотрела на меня однажды, когда мы с Мурадом смеялись над шуткой Захры. Она не говорила по-английски, вот в чем проблема. Полагаю, твой брат привязался ко мне, потому что моя мать когда-то много для него значила. Возможно, это было неправильно истолковано его женой, не знаю. Одно я знаю точно – в его поведении не было ни намека на сексуальный интерес.

– Я тоже стал слишком подозрительным в том, что касается женщин, – признался он и провел пальцем по ее пухлым губам. – Три года тому назад я встречался с женщиной по имени София, представительницей одного из титулованных домов твоей страны. Я собирался жениться на ней. Я считал ее хорошей, добропорядочной женщиной, а потом таблоиды раскрыли ее истинную сущность…

– Ох… – вырвалось у Элинор. Его палец, проникший меж ее губ, не давал ей сосредоточиться на его рассказе. Она провела вокруг него языком, внизу живота стало жарко.

– Она оказалась женщиной легкого поведения, посещала бесконечные вечеринки, принимала наркотики, имела множество связей. А еще она сделала операцию по восстановлению девственности. Ради меня, – хрипло хохотнул он, его внимание помимо его воли скользнуло вниз, к вырезу ночной рубашки, приоткрывающему полные груди. – Но это было не так важно для меня, главное та ложь, которую она мне скормила, а я охотно проглотил. Она одурачила меня.

Элинор услышала в его голосе горькие нотки и поняла, что ему до сих пор больно и страшно вновь попасться на ту же удочку.

– Но ты ведь не думаешь, что все женщины одинаковы, – прошептала она.

– В данный момент я вообще не знаю, во что я верю… или что для меня важно. – В паху у него потяжелело, Джасим со стоном впился в рот Элинор, язык проник меж охотно распахнутых губ с такой жаждой, что у Элинор замерло сердце. Джасим в отчаянии отпрянул от нее: – Я не могу остаться. Уже почти рассвет, а на подготовку невесты к свадьбе требуется время. Мы побудем

вместе позже. Но боюсь, мне потребуется несколько минут, чтобы успокоиться и появиться на людях.

Краска бросилась ей в лицо, стоило ей увидеть, что он встал у окна, дожидаясь, когда исчезнут явные проявления его возбуждения. Но то, что она могла оказать на него такое влияние, завораживало Элинор и служило источником ее гордости. Перед уходом он выключил свет. Элинор вновь погрузилась в тепло и уют постели и сладко потянулась, без страха предвкушая прекрасный день.

Второй раз Элинор разбудила молоденькая хрупкая девчушка. Джамиля – представилась она по-английски и сказала, что госпожу ждет завтрак.

– Прекрасно, спасибо. – Элинор выскользнула из постели и накинула на себя халат. Ее взгляд упал на нетронутую подушку Джасима, непривычная боль зародилась в груди. Элинор тревожило, что она так сильно скучает по Джасиму. Разве может стать настолько дорогим человек, которого ты совсем недавно ненавидела?

– Сначала я хочу увидеть моего сына, – извиняющимся тоном проговорила Элинор.

– Еще рано. Маленький принц спит, – объяснила Джамиля. – Я ходила посмотреть на него. Он такой красивый!

Теплая улыбка тронула губы Элинор.

– Я тоже так думаю.

Она спустилась вниз. Стол в столовой ломился от невероятного количества яств. Элинор вдруг поняла, что она ужасно голодна, и с наслаждением выпила апельсинового сока и съела хлопья с молоком и два поджаристых кекса с медом.

После завтрака Элинор провели в ванную комнату и несколько раз вымыли волосы с шампунем и кондиционером, потом обернули голову полотенцем и усадили в ванну с пеной и розовыми лепестками. Напряжение оставило Элинор, она расслабилась, и ей потребовалось собрать все силы, чтобы подняться и завернуться в пушистое полотенце.

Когда служанки высушили ее волосы, Джамиля предложила Элинор одеться, чтобы проследовать в главное здание дворца. Там на втором этаже ее ждал настоящий салон красоты, где ей сделали эпиляцию воском, потом последовал массаж с ароматическими маслами. Опытные руки изгнали из ее тела остатки стресса, и Элинор задремала. Очнувшись, она никак не могла понять, где она и сколько сейчас времени. А ей уже делали маникюр и педикюр. Отдохнувшая Элинор живо заинтересовалась происходящими процедурами. Ногти ее сияли, и теперь ей рисовали хной на ладонях и ступнях замысловатый узор.

Сына принесли, когда ее волосы выпрямляли и разглаживали. Он нежно поцеловал мать и устроился у нее на коленях. Служанки смотрели на сына Джасима с нескрываемым обожанием, и стоило малышу отправиться ползком на исследование комнаты, женщины принялись гладить его и суетиться вокруг.

Последним штрихом стал макияж. Потом ее проводили в другую комнату одеваться. Элинор была уверена, что ее ожидает традиционный свадебный наряд Кварама, но ошиблась – ее подвели к воздушному белому платью, сшитому по западному образцу, которое сверкало и переливалось так, будто в тонкую ткань вплели звезды. Тысячи хрусталиков ловили и отражали свет. Покрашенные хной ладони и ступни не слишком гармонировали с платьем, но, обуваясь в изящные открытые босоножки на высоких каблуках, она решила, что это не важно. Наряд венчали короткая фата и корона из серебряных цветочков.