Благородство ни при чем
Шрифт:
Она не верила еще во времена болезни Дженни, что ему нужно от нее что-то, помимо секса.
Но по справедливости он должен хотя бы отчасти взять на себя ответственность за ее недоверие к нему. В конце концов, он сам сказал, что хочет только секса. Но теперь получается, что он и тогда думал дать их отношениям какую-то прочную базу. Задолго до появления Эрона.
Могла ли она ему поверить?
Если не считать легенды-маскировки о работе консультанта, он всегда был с ней честен. Так откуда ее убежденность, что сейчас он ей лжет?
Что,
Вероника постаралась подойти к ситуации беспристрастно. Сопоставив поступки Маркуса с его же словами, она пришла к неожиданному и радостному открытию. Сердце вспорхнуло как птица. Если бы он действительно был уверен в ее виновности, он не стал бы проводить расследование в отношении других людей, но ведь в его списке была не она одна! Он немедленно рассказал бы мистеру Клайну о ее прошлом, и Веронику уволили бы в тот же день. Но он этого не сделал.
Итак, если он спал с ней не затем, чтобы выудить признание, значит, он лег с ней в постель, потому что она ему нужна. Нуждаться в ком-то – это еще не любить, но испытывать потребность в другом человеке все равно значит больше, чем просто влечение. За полтора года он нашел бы, с кем его удовлетворить. И, зачем далеко ходить, он мог бы при желании переспать с Сэнди. Но он этого не захотел.
Куда ни глянь, его поступки говорили о более глубоких чувствах к ней, чем она могла представить в самых радужных снах. Так почему она не увидела этого отношения к себе, не провела раньше тот же анализ? В этом была ее ошибка. Маркус никогда не называл ее серой мышкой. Это она сама себя считала такой.
Он-то как раз вел себя так, словно женщины сексуальнее, чем она, и на свете не было. Но она никогда не брала в расчет это его отношение. Почему?
Он мог бы иметь любую женщину, но он хотел ее.
Но ведь он ее не любил, так ведь?
Возможно, Маркус, глубоко травмированный в детстве, отказывался признавать свою любовь к женщине, подобно тому как она не смела поверить, что стала предметом страсти красивого мужчины? Вдруг он ее любит, сам того не сознавая?
Подобное допущение было весьма спорным, но с учетом того, что сделали родители Маркуса именем любви, можно понять, отчего Маркус не торопился называть то чувство, что испытывал к ней, сокровенным словом.
Любовь подразумевает не одну лишь боль и жертвенность. Это еще и радость заботиться друг о друге, познавать любимого, счастье единения душ.
И кто может стать ему лучшим учителем, чем та женщина, что любит его до безумия?
Веронике определенно не хотелось, чтобы первый инструктаж в этом вопросе он получил от одной из сексуальных блондинок, на которых она успела насмотреться за время их
Брак давал им целую жизнь для постижения базовых понятий любви. А жизнь свою она с великой радостью разделит с ним.
Почему это решение не давалось ей так долго? Ведь будущее без него представлялось совершенно безрадостным.
Отложив в сторону доклад, Вероника встала. Она пойдет и скажет ему обо всем, а затем, возможно, сможет сосредоточиться на работе.
Телефон зазвонил в тот момент, когда она была уже в дверях.
Несколько раздосадованная, Вероника взяла трубку.
– Мисс Ричардс, это Эллисон. Мистер Клайн желает видеть вас у себя в кабинете немедленно.
Придется отложить разговор с Маркусом.
Не успела Вероника выйти из лифта на верхнем этаже здания, как ее любезно проводили в кабинет мистера Клайна. Вероника невольно сравнивала этот свой визит с предыдущим. И тот факт, что она оказалась вовлеченной в корпоративное расследование, причем числилась в списке подозреваемых в шпионаже, не мог не оказывать на нее влияния.
Мистер Клайн встретил ее без улыбки. Он даже не встал с кресла, не предложил ей сесть.
Глядя на нее своими прозрачными, ничего не выражающими зелеными глазами, он процедил:
– Мисс Ричардс, мне стала известна весьма неприятная информация, касающаяся вашего прошлого.
Мисс Ричардс? А почему не Вероника? И тут до нее дошел смысл всего остального.
– Мое прошлое? – спросила она еле слышно.
– Да. До меня дошли сведения о том, что вы уволились из «Си-ай-эс» при туманных, я бы даже сказал, довольно скандальных обстоятельствах. Короче, говорят, что вы продали секретную информацию о той компании, на которую работали, руководству «Хайпертона».
Вероника враз смертельно побледнела. Теперь главное было – не грохнуться в обморок прямо в кабинете босса.
– Я…
Что тут скажешь? Она не могла ничего возразить. Лгать она не хотела и не могла – она дала себе слово больше не терзать собственную совесть.
Цена была слишком высока.
– Как вы об этом узнали? – спросила она. Клайн стал еще мрачнее.
– То есть вы хотите сказать, что это правда?
– Да, – еле слышно пробормотала она.
Если бы только она могла произнести это «да» громко, с гордо поднятой головой. Но только не умела она гордиться тем, что побывала в шпионках.
– Я уверен, что вы поймете меня. У меня нет иного выхода, кроме как прервать ваш договор с «Клайн технолоджи». Если вы обещаете уйти, не поднимая шума, мы дадим вам возможность уволиться, сохранив за собой право на весь социальный пакет.
А что, если она все же поднимет шум? Тогда он прогонит ее без выходного пособия? Но стоило лишь взглянуть на него, как ответ пришел сам собой. Прогонит и глазом не моргнет.
– Я действительно хочу знать, кто вам об этом сказал.
– Я не имею права назвать вам имя.