Благословение небес (История любви леди Элизабет)

Макнот Джудит

Она повернула к нему голову,

— Я сказала, что хочу вас, только боюсь, что… Сердце рванулось у него в груди, и пальцы непроизвольно впились ей в спину.

— Элизабет, — сказал он напряженным голосом и, окинув взглядом окружавшую ее толпу, отогнал сумасшедшую мысль утащить ее на балкон, — зачем вы говорите мне такие вещи, когда мы находимся на этом проклятом балу?

Ее сверкающая улыбка стала еще шире.

— Это место показалось мне самым подходящим, — сказала она, наблюдая, как его глаза темнеют от сдерживаемой

страсти.

— Потому что здесь безопаснее? — спросил Ян, решив, что она опасается его пылкой реакции.

— Нет, потому что так все начиналось два года назад. Мы были в саду, заиграл вальс, — напомнила она ему. — И вы подошли ко мне сзади и сказали:

«Потанцуйте со мной, Элизабет». И я… я согласилась, — продолжила она и умолкла, заметив какое-то новое выражение в его янтарных глазах. — Помните? — голос ее дрогнул, и она опустила голову.

Ян молчал. Элизабет подняла на него взгляд и вдруг увидела в его глазах такую тоску, уязвимость и неприкаянность, что ей стало трудно дышать и на глазах выступили слезы.

— Любите меня, Элизабет, — отчаянно прошептал он. От этих простых слов у нее пробежал мороз по коже.

— Я так и делаю, — сказала она, стараясь передать ему взглядом всю свою любовь.

Вальс кончился, и Ян с сожалением разомкнул руки. Они имеете прошли через толпу, улыбаясь встречным людям, которые не догадывались, что только что соединились две одинокие души. Когда они приблизились к Таунсендам, Ян задержал ее прикосновением руки.

— Я хотел вам кое-что сказать, — сказал он. Чтобы их остановка казалась естественной, он взял бокал с подноса, который лакей проносил мимо. — Я сказал бы вам раньше, но тогда вы стали бы сомневаться в мотивах, которые руководили мной, и не поверили бы мне.

Элизабет кивнула проходившей мимо женщине и медленно поднесла к губам бокал, слушая его тихие слова:

— Я никогда не говорил вашему брату, что не хотел на вас жениться.

Они медленно пошли к Таунсендам.

— Спасибо, — тихо сказала она, сделав глоток из бокала.

— И еще, — мрачно продолжил он.

— Что?

— Мне осточертел этот бал. Я бы отдал половину всего, что имею, лишь бы мы оказались сейчас вдвоем.

К его удивлению, она тут же согласно кивнула.

— Я тоже.

— Половину? — усомнился он, смеясь и совсем забыв о приличиях.
–

Действительно?

— Ну, по крайней мере четверть, — уступила она, протягивая ему руку для прощального поцелуя и берясь за юбки, чтобы присесть в реверансе.

— Не смейте приседать передо мной, — предупредил он, целуя ее руку в перчатке. — Куда бы я ни пошел, везде женщины, как корабельные паруса, падают на пол.

Плечи Элизабет затряслись от смеха и, несмотря на его запрет, она присела в глубочайшем тронном реверансе, который представлял собой чудо грации и изящества, и услышала над собой его гортанный смех.

Настроение Яна резко переменилось,

и сейчас ему казалось, что это самый чудесный бал на свете. С этого момента он уже совершенно хладнокровно танцевал с престарелыми матронами, чтобы заручиться уважением света и быть достойным кавалером Элизабет. Этот светлый и радостный для него вечер был омрачен всего несколько раз, когда кто-то, не зная его имени, рассказал ему, что всего два месяца назад дядя Элизабет рассылал письма с предложением ее руки всем бывшим ухажерам.

Не выдав своего гнева и мысленно проклиная Джулиуса, Ян расплылся в изумленной улыбке и поделился с говорившим своими сведениями:

— Я знаком с ее дядей. К сожалению, бедняга немного того. Что поделаешь, такие вещи случаются даже в самых лучших семействах. — Намек на слабоумного короля Англии Джорджа был очевиден, и собеседник Яна громогласно расхохотался.

— Это правда, — подтвердил он, — как ни прискорбно, но это так. — И пошел распостранять по зале слух, что дядя Джулиус Кэмерон — законченный идиот.

С Белховеном Ян управился так же быстро, но гораздо жестче и действеннее.

Дед рассказал ему, что Белховен хвастался, будто Элизабет какое-то время жила в его доме.

— Белховен, — обратился к нему Ян после получасовых поисков по залу.

Тот обернулся и удивленно воззрился на него, а его собеседники притихли и стали напряженно прислушиваться к их тихому разговору.

— Ваше присутствие на этом балу мне отвратительно, — опасно спокойным голосом произнес Ян. — Мне не нравятся ваш фрак, не нравится ваша рубашка и булавка на шейном платке. Кстати, вы и сами мне не нравитесь. Я уже достаточно вас оскорбил или мне продолжать?

Белховен разинул рот, и его одутловатое лицо покрылось смертельной бледностью.

— Вы… вы хотите вынудить меня к дуэли?

— Ни один нормальный человек не станет стреляться с такой мразью, но на этот раз я готов сделать исключение, поскольку эта мразь не умеет держать рот на замке!

— Дуэль? С вами? — пролепетал Белховен. — Но… но это нечестно. Все знают, какой вы стрелок. Это будет убийством.

Ян близко придвинулся к нему и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Это убийство произойдет, ты, несчастный куритель опиума, если ты вдруг не вспомнишь, и очень громко, что пошутил насчет Элизабет Кэмерон.

При упоминании опиума бокал выскользнул из пальцев сэра Фрэнсиса и разбился об пол.

— Я только сейчас понял, что пошутил.

— Хорошо, — сказал Ян, подавляя желание задушить его. — А теперь начинай вспоминать по всей зале!

— Ну, после этого, Торнтон, я вряд ли рискну сказать, что он не лжет, — раздался веселый голос за спиной Яна, когда Белховен отправился выполнять приказание. Еще не до конца остыв от злости, Ян круто обернулся и столкнулся лицом к лицу с Джоном Марчмэном. — Кстати, у меня она тоже гостила, — сказал