Благословение

Плейн Белва

– Ну и что? Признак честного труда, только и всего. – Он рассмеялся. – Я не сказал тебе. Я не буду сегодня ночевать дома. Дети останутся с родителями Филлис. Сегодня день рождения их дедушки. Так что у тебя будет ночной гость. Надеюсь, ты не против.

Она почувствовала, как желание поднимается в ней. У них было так мало ночей, когда они могли оставаться вместе. Она не ответила, только взглянула на него, и взглядом все было сказано.

– Моя Дженни, – произнес он.

Они быстро спустились по улице, потом свернули к восточной части города. С наступлением сумерек становилось холоднее, в воздухе

кружились снежинки, а ветер перехватывал дыхание, так что невозможно было говорить. Джей заговорил первым:

– В обычное место?

– Почему и нет?

«Обычным местом» был ресторан в двух кварталах от ее квартиры. Это был небольшой и уютный ресторанчик с итальянской кухней. Заведения типа «Лютес», «Ла Кот Баск» они посещали в выходные, когда у Джея было свободное, точнее сказать, относительно свободное время, потому как он всегда работал и в выходные.

– Всем нравится итальянская кухня, – заметил он, разворачивая салфетку.

Много лет назад, в Филадельфии, было другое «маленькое итальянское местечко», довольно дешевое, с заляпанными соусом скатертями. Эти пугающие воспоминания, давно забытые, вдруг нахлынули снова.

На этом столе была белоснежная скатерть и букет гвоздик в стеклянной вазочке. И она молча убеждала себя: «это 1988 год. Я в Нью-Йорке. Здесь. Сейчас».

Над столом висела яркая картина, написанная в густых голубых тонах, обрамленная в безвкусную позолоченную раму.

– Ужасно, правда? Это совершенно не похоже на Неаполитанский залив. Мы там тоже побываем, Джен.

– Мне так хочется.

– Мы скоро должны услышать о твоем деле от совета планирования, – сказал он.

Облако нависло снова, серое и влажное. Она хотела развеять его. Ей хотелось утешения; так обиженный ребенок, желая, чтобы его утешили, жалуется на несуществующую боль. Она не могла рассказать ему о настоящей боли, и поэтому выбрала второстепенную.

– Со мной произошел такой мерзкий случай, Джей, действительно мерзкий. – И она рассказала ему о человеке, который пытался столкнуть ее на лестнице.

– Бог мой! – воскликнул Джей. – Ты сказала моему отцу?

– Я не захотела. Не знаю, почему, я просто не захотела.

– Ты должна была.

– И что бы он мог сделать? Ничего. Я не смогла бы доказать это, ведь так?

– Да, верно. Но в следующий раз, когда ты поедешь на городской совет, я буду с тобой. И вовсе не потому, что я жду еще чего-нибудь в этом роде, – быстро произнес он. – Это низкий, подлый человек. Психопат.

– Твой отец считает, что ему предложили солидную сумму за его земли, которую он собирается поделить с мэром.

– В этом есть смысл. Невозможно сказать, сколько еще человек в совете участвуют в этой сделке. Эти несколько акров из-за своего местоположения стоят довольно много. Знаешь, Джен, иногда я жалею, что втянул тебя в эту борьбу. Ты слишком близко к сердцу принимаешь свою работу! Боюсь, ты будешь ужасно расстроена, если проиграешь.

– Ты думаешь, я проиграю?

– Не исключена такая возможность. Мэру нужно всего пять голосов в совете, чтобы победить. Поэтому я и хочу, чтобы ты не слишком-то надеялась, только и всего.

– Сплошь надувательство, да еще в таком маленьком городишке!

– Ты даже себе не представляешь. Городские жители, особенно когда

им это внушают, любят помечтать о том, какой бы прекрасной и чистой была их жизнь, если они уехали из города, но позволь мне сказать тебе, – Джей улыбнулся, – Чак Андерсон был избран как человек с незапятнанной репутацией. Чак, бросающий вызов. Честный Чак. Я решительно пресеку взяточничество в дорожном строительстве и при выдаче разрешения на строительство – и все такое. Тогда, шесть или семь лет назад, всплыло на свет одно грязное дело, связанное с Брюсом Фишером, твоим знакомым, который был замешан в групповом изнасиловании возле озера. Ужасное дело, девочке было четырнадцать лет. Ну, это довольно запутанная история, я не помню всех подробностей, но у меня осталось в памяти, что Чак знал все об участии Фишера в этом и все время лгал, чтобы защитить его. Поэтому, когда подошли следующие выборы, ему ничего не оставалось, кроме как публично признать свою вину. Искреннее раскаяние, слезы, удары в грудь: «Я был не прав, мне следовало давно рассказать вам все, мне остается только просить у вас прощения». И так далее. И поэтому все восхищаются его мужеством, и его переизбирают.

– Ну, – произнесла Дженни, – на это действительно требуется мужество. Он бы мог и не признаваться ни в чем?

– Верно, но, видишь ли, когда человек так долго ждал, чтобы раскрыть правду, то невольно думаешь, в чем еще он не признался, и что следует дальше. Я не могу испытывать тех же чувств к тому, кто так поступает, будь в нем хоть масса других достоинств. Я просто теряю к нему доверие.

Дженни молчала. Макароны и телятина лежали на ее тарелке нетронутыми, пища ей стала вдруг отвратительна.

– И ты видишь, – добавил Джей, – он снова оказался замешанным в грязное дело, разве не так, и это несмотря на то, что был в общем-то неплохим мэром в последние несколько лет. Мы все знаем об этом, даже если и не можем доказать. По крайней мере, пока.

Дженни подцепила вилкой кусок мяса. Оно было как резина у нее во рту, хотя она знала, что мясо приготовлено великолепно. Джей ел его с явным удовольствием.

– Да, – задумчиво подытожил он. – Иногда чистосердечным признанием делу не поможешь, слишком поздно.

– Слишком поздно? – переспросила она.

– Слишком поздно, чтобы вернуть утраченное доверие.

– Да, – кивнула она.

– Ты совсем не ешь, – заметил он. – Ты хорошо себя чувствуешь, милая?

– Просто я устала. Я уже говорила тебе.

– Может, мне не стоит оставаться сегодня?

– О, пожалуйста! Я хочу, чтобы ты остался. Я не от этого устала!

Сверкни глазами, покажи ему, что он тебе нужен, потому, что он действительно нужен тебе, хотя в этот момент и не столько ради любви, а скорее для успокоения.

Джей, Джей, не покидай меня. Я не могу потерять тебя.

– Моя мать уже говорила тебе о своих планах на следующую неделю? – спросил он.

– Нет. А что такое?

– Ну, она позвонит. Они приедут на следующей неделе или через неделю, и она подумала, может, тебе захочется пойти за покупками в какую-нибудь субботу вместе с ней и девочками. Она покупает вещи для Сью и Эмили с тех самых пор, как они потеряли мать, и она подумала, может, ты захочешь начать заниматься этим.

– Ну, конечно. Конечно.