Благословенный Камень

Вуд Барбара

И все же что-то было не так. Ничто не настораживало ни зрение, ни слух, ни обоняние молодой женщины, однако каждой клеточкой своего существа она ощущала нависшую над ними опасность. Но у Высокой не было интеллекта, чтобы это осмыслить, так же как и слов, чтобы поделиться своими страхами с остальными. В ее мозгу звучало только одно слово: опасность. Если бы она произнесла это слово вслух, все тут же стали бы озираться в поисках ядовитых змей, диких собак или саблезубых тигров. Они не смогли бы ничего увидеть и стали бы недоумевать, зачем Высокая их потревожила.

«Не сегодня, — промелькнуло у нее в голове, когда она наконец выбралась из своего безопасного ложа. — Опасность придет завтра».

Однако молодая женщина из первобытного племени не могла выразить свои мысли. Такого понятия,

как «будущее», у них не существовало. Представление об опасности грядущей было чуждо этим существам, знакомым только с опасностью настоящей. Жизнь людей в саванне ничем не отличалась от жизни окружающих их животных — они так же рыскали в поисках корма, так же искали воду, спасались от хищников, удовлетворяли свои половые инстинкты и спали, когда солнце стояло высоко в небе, а желудок был набит.

С рассветным солнцем семья выбралась из камышового укрытия и направилась в долину, чувствуя себя в безопасности при дневном свете, рассеявшем ночь и связанные с нею страхи. Высокая, сердце которой переполняла безотчетная тревога, присоединилась к соплеменникам, покидавшим ночной лагерь, чтобы заняться своими ежедневными поисками пропитания.

Она часто приостанавливалась, внимательно оглядывая окрестности, в надежде заметить опасность, которую ощущала всей кожей. Но не видела ничего, кроме целого океана желтой травы, с поднимающимися над ней лиственными деревьями и скалистыми холмами вдали. Группу измученных жаждой людей не преследовали хищники, в подернутом дымкой небе не парила на крыльях угроза. Высокая увидела стадо пасущихся антилоп, щиплющих травку жирафов, крутивших хвостами зебр. Все как обычно, как всегда.

И только эта гора на горизонте. Всего несколько дней назад ничто не нарушало ее сон, теперь же она выбрасывала в небо дым и пепел. Вот что было не как всегда!

Но люди не обращали на это внимания — ни Ноздря, поймавший кузнечика и отправивший его в рот; ни Нашедшая Мед, выдернувшая из земли какой-то цветок, чтобы узнать, съедобные ли у него корни; ни Голодный, внимательно выглядывавший в мглистом небе стервятников (это могло означать, что где-то неподалеку лежит туша, а значит, они могли бы поживиться мясом).

Семья Высокой редко встречалась с себе подобными, хотя порой они чувствовали, что за пределами их небольшой территории тоже живут люди. Но земля их была окружена труднопреодолимыми преградами: крутой склон с одной стороны, бурная река — с другой, третья же сторона представляла собой непроходимую топь. И многие поколения семьи Высокой, повинуясь своим инстинктам и памяти, бродили и выживали, не покидая родных пределов.

Семья ходила тесно сплоченной группой — в центре, под защитой мужчин, с дубинками и топорами державшихся по краям и непрерывно высматривавших хищников, шли старики и женщины с детьми. Хищники всегда нападали на слабых, а эти люди действительно ослабли — они были без воды со вчерашнего дня. Они плелись в лучах восходящего солнца, мечтали о холодной прозрачной реке, где можно найти клубни, черепашьи яйца и пучки съедобной растительности, а может быть, и столь редкого вкусного фламинго, запутавшегося в стеблях папируса. Их имена менялись по обстоятельствам, так как имя было не более чем средство общения, благодаря которому члены семьи окликали друг друга и общались между собой. Нашедшая Мед получила свое имя в тот день, когда она нашла улей, и семья впервые за целый год поела сладкое. Шишку стали называть так после того, как он, убегая от леопарда, влез на дерево, свалился с него и так треснулся головой, что на месте удара на ней навсегда образовалось уплотнение. Одноглазый потерял свой правый глаз, когда они со Львом пытались отпугнуть стаю стервятников, круживших над дохлыми носорогами, и один из стервятников отразил атаку. Жаба умел ловить лягушек, одной рукой отвлекая внимание своей добычи, а другой хватая ее. Высокую прозвали так потому, что она была самой высокой женщиной в семье.

Люди жили, повинуясь своим побуждениям, инстинктам и животной интуиции. Мало кто из них о чем-либо задумывался. А так как они ни о чем не задумывались, то и никаких вопросов у них не возникало, а значит, и не было нужды искать ответы. Они ничему не удивлялись, ни над чем не размышляли. Окружающий мир

состоял только из того, что они могли видеть, слышать, обонять, осязать и пробовать на вкус. Для них не существовало ничего тайного и неизведанного. Саблезубый тигр был саблезубым тигром — хищником, когда он был жив, и пищей, если был мертв. Эти люди не были даже суеверны — в их сознании еще не оформились представления о магии, духах и невидимых силах. Они не пытались объяснить, почему дует ветер, — это просто не приходило им в голову. Когда Разжигающая Огонь разводила костер, она не задумывалась о том, откуда берутся искры или как тысячу лет назад ее предку пришло в голову попробовать разжечь костер. Разжигающая Огонь просто научилась этому, глядя, как делает это ее мать, которая в свою очередь научилась от своей матери. Их единственной целью была еда, но охота оставалась настолько примитивной, что сводилась к ловле самой мелкой добычи — ящериц, птиц, рыбы, кроликов. Семья Высокой и не подозревала о том, кто они и что, а уж тем более о том, что они только что завершили длительный этап эволюции, и это означало, что на протяжении следующих ста тысяч лет их физический облик останется неизменным.

Они также не подозревали о том, что новая опасность, которую ощущала Высокая, предвещала начало второго этапа эволюции.

Пока она занималась поиском съедобных растений и насекомых, перед ней встало видение источника, рядом с которым они спали. За ночь вода настолько засорилась вулканической сажей и пеплом, что ее стало невозможно пить. Жажда всегда толкала их туда, где они могли бы устроить привал и как следует подкрепиться, она и теперь неуклонно влекла их на запад, заставляя упорно идти вслед за Львом, который знал, где находится следующий источник пресной воды; их головы возвышались над высокой травой, и им были видны стада антилоп гну, которые тоже искали воду. Небо было окрашено в странный цвет, в воздухе стоял едкий терпкий запах. А гора на горизонте дымила как никогда.

Кроме того, Высокую, чей ум бессильно бился над незнакомой для него задачей, охватило воспоминание о том ужасе, который им пришлось пережить две ночи назад.

Ночи на африканской равнине всегда проходили беспокойно — рычали львы над убитой добычей, визгливо тявкали гиены, сообщая собратьям о возможности поживиться. Люди, расположившиеся на опушке леса, спали урывками, несмотря на то, что всю ночь в темноте горели костры, дававшие свет и тепло и отпугивавшие зверье. Однако две ночи назад ситуация изменилась. Люди, привыкшие жить в ощущении постоянной опасности, ощущали возросший и обострившийся страх, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к стуку собственного сердца. С окружающим миром происходило что-то странное и ужасное, а так как они не знали слов, которыми можно было бы описать эту новую беду, и они еще не умели думать связно, чтобы как-то объяснить происходящее и таким образом утешиться, перепуганные люди лишь жались друг к дружке, объятые безотчетным ужасом.

Откуда им было знать, что когда-то очень давно в этой области произошло землетрясение и что эта гора на горизонте тысячелетиями извергала в небо лаву, становясь время от времени недействующей, как в течение последних нескольких сот лет. Теперь же она ожила, и ее конус страшно пламенел на фоне ночного неба, а земля содрогалась и ревела, как живая.

Однако, кроме Высокой, никто не вспомнил об этих ужасах — остальные обшаривали глазами землю и растительность, высматривая муравейники, стручковые растения и ползучие лозы, на которых могли расти горькие ягоды.

Одноглазый пнул сгнившее бревно, под которым оказались червяки, и люди набросились на еду, хватая личинки и отправляя их в рот. Едой никто ни с кем не делился. Ели сильнейшие, а самые слабые оставались голодными. Лев, который был в их группе лидером среди мужчин, растолкав всех, большими горстями хватал белых червей.

Как-то, когда Лев был моложе, он набрел на свежий труп старой львицы и успел освежевать тушу прежде, чем на нее слетелись стервятники. Он набросил окровавленную шкуру на плечи и спину и носил ее на себе, пока она смердела, гнила и, наконец, не высохла, а так как он не снимал ее годами, эта затвердевшая шкура стала частью его тела, его волосы вросли в нее, и теперь она скрипела при малейшем движении.