Благосостояние для всех
Шрифт:
С 1955 на 1956 гг. производство товаров широкого потребления выросло еще на 8,34%.
(Источник: Федеральное статистическое бюро)
Оратор фракции СДПГ Шеттле продолжает:
«Вы намечаете для значительной части нашего населения уровень жизни, который далеко ниже прожиточного минимума, и вы знаете, что это так. Мы предостерегали от прыжка в холодную воду…
Я вполне уверен, что вы будете верить в свои теории до тех пор, пока реальность вас не приведет к абсурду…
В Германии миллионы людей
Это замечательное утверждение Шеттле приводит к единственному логическому выводу, что СДПГ хотела бы дать в руки потребителя иной бон («бецугшейн»), нежели деньги, с тем, чтобы этот другой бон, независимо от денег, давал бы окончательное право и возможность купить желаемый предмет. Здесь ясно, что СДПГ чувствовала, что ее постоянное отрицание свободного образования цен привело бы к карточной системе («бецугшейнов»). Шеттле продолжал:
«Вы пытаетесь в Германии делать политику, которая на самом деле является не чем иным, как материальной и психологической подготовкой широких слоев нашего народа к инфильтрации с востока. Практический результат вашей политики заключается в том, что вы доведете людей до отчаяния в результате того, что вы называете свободой…»
Как в действительности обстояло дело с «отчаянием», которое должно было привести людей в объятия коммунизма? Коммунистическая партия получила на выборах в первый германский парламент 14 августа 1949 г. 1.362 тыс. голосов, или 5,7% всех голосов, при следующих выборах в парламент 6 сентября 1953 года только 2,2% (607.860) голосов. В связи с упомянутым утверждением казалось уместным повторно выразить мою приверженность к принципу рыночного хозяйства (стр. 797):
«Я представляю себе, что бы произошло, если бы мы не пошли этим путем, а действовали более осторожно, т. е. провели бы валютную реформу при помощи полумер – неполной отмены карточной системы и принудительного ценообразования. Какое учреждение было бы в состоянии давать боны („бецугшейны“) без знания рынка?..
Здесь было сказано, будто возможно отделить одно от другого принудительное распределение и образование цен, будто возможно ввести одно и опустить другое. При ближайшем рассмотрении и это оказывается полнейшей иллюзией. Принудительное распределение и политика установления цен связаны друг с другом как сиамские близнецы, но как и эти близнецы являются совместно не чем иным, как уродством».
На XXII пленуме Хозяйственного совета (27 сентября -1 октября 1948 года) эксперт СДПГ по делам сельского хозяйства – Герберт Кридеманн – поставил еще раз щекотливый вопрос:
«Разве что-нибудь улучшилось, что имело бы решающее значение?»
Он заявил (стр. 990):
«Профессор Эрхард сегодня снова преподнес свою теорию не считаясь с тем положением, что противоречия обостряются тем больше, чем дольше применяется эта теория. Мы находимся только в начале длинной цепи повышения цен…»
Получило ли это предсказание подтверждение
Сентябрь 1948 – 159
Декабрь 1948 – 168
Март 1949 – 167
Июнь 1949 – 159
Сентябрь 1949 – 155
Этот пленум Хозяйственного совета имеет и в другом отношении историческое значение: на нем был отменен запрет повышения ставок зарплаты. Эти ставки – типичное дитя военного и принудительного хозяйства. Принятие этого важного по своим последствиям закона потребовало всего лишь несколько минут. Д-р Ханс Велльхаузен, в то время один из видных членов ФДП (либералы), обратил внимание на следующее (стр. 976);
«Совершенно необходимо, чтобы за отменой твердых цен и принудительного распределения последовала бы также отмена запрета повышения ставок заработной платы».
На 24 пленарном заседании Хозяйственного совета 9 и 10 ноября 1948 года Кридеман повторил следующее (стр. 1110):
«То, что здесь называют свободным народным хозяйством, является не чем иным, как результатом такого рода соображения: каким образом нам удастся и после валютной реформы продолжать вести этим замечательным способом наши дела, при котором сильные обрастают жиром за счет слабых…?
Наше требование состоит в том, чтобы был установлен контроль за Использованием тех видов сырья, которые идут на производство жизненно необходимых товаров. Столь же важным, как контроль поступлений сырья, является и контроль над его правильным использованием…
Со всей настойчивостью во всяком случае мы предъявляем требование об учреждении независимого контроля цен».
В связи с повышением цен во второй половине 1948 года, отрицать которое не приходится, едва ли многие завидовали моему положению и моим задачам. Мой контрвопрос гласил (стр. 1115):
«Поскольку мы не хотели сразу же вызвать снова появление излишней покупательной способности, постольку мы должны были допустить выравнение цен. Мы должны были придти снова к экономическому равновесию на новой основе. От этого мы никуда не уйдем. Может быть, вы мне скажете, каким образом какое-либо учреждение могло бы не ограничивать одну часть покупательной способности, а другую связывать, и для каких товаров оно должно было бы провести рационирование?»
Это заседание имело место непосредственно перед объявленной забастовкой, при помощи которой в первый раз и до сих пор в последний в германской истории была сделана попытка «смести» социальное рыночное хозяйство при помощи забастовки. Мое мнение по этому поводу было следующим (стр. 1119):
«Я придерживаюсь мнения, что эта забастовка действительно не имеет никакого оправдания. Если она имела целью обратить мое внимание на то, что еще не все дела в порядке, что еще многое надо сделать, что на нас возложен социальный долг установить благоприятное соотношение между ставками заработной платы и ценами, то тогда она была излишней. Ибо и я тоже знаю, что мы должны делать… В этом вы можете быть уверены…»