Благовест с Амура

Федотов Станислав Петрович

— Читай дальше, мечтатель!

— Да читаю, читаю… «…В расстоянии около 800 верст от реки Самарги в большой залив впадает река Суйфун. С этой реки ездят в корейский город и на большое озеро Ханка, которое соединяется с рекой Уссури. На побережье Татарского пролива между реками Самаргою и Суйфуном, по словам населения, есть много закрытых бухт, из коих некоторые иногда вовсе не замерзают, и бухты эти находятся недалеко от реки Уссури. Река Самарга… имеет берега, покрытые строевым дубом и кленом; она глубока на пространстве около 200 верст, и по ней могут подыматься большие лодки. С этой реки ездят на Уссури через реку Хор и притоки. Этот путь — около 400 верст… Все жители побережья Татарского пролива ни от кого не зависят, никому ясака не платят и никакой власти не признают». Вот,

Катенька, для Нессельроде еще одно свидетельство, — голос Невельского даже зазвенел, торжествуя, — что никаких китайцев в этих землях отродясь не было! И для Муравьева толчок: надо на юг стремиться, а не на север, в Камчатку, к черту на кулички. Тут и бухты незамерзающие, и хлебопашество, и скот! И путь к тем бухтам есть прямой, через Уссури! Сюда люди русские потянутся! А будут люди — будет Россия тут стоять. Двумя ногами! Да-а, Бошняка буду представлять к ордену. За Сахалин он получил «Владимира» четвертой степени, за Императорскую Гавань буду просить для него «Анну». Думаю, Муравьев поддержит.

— Муравьев за Колю уже свой орден получил, — язвительно сказала Екатерина Ивановна. — Императорский и царский Белого орла!

— Каждому — свое. Он себя не представлял, а меня представил. Я тоже получил — «Анну» второй степени с короной, и этот орден тоже императорский. Для моего чина — высочайший, — умиротворяюще произнес Геннадий Иванович. И печально добавил: — Из-за болезни Тюшеньки ты и порадоваться за меня не смогла…

Тюшенькой все называли дочку Невельских, Катюшу, которая почти постоянно болела из-за отсутствия материнского молока.

Екатерина Ивановна быстро взглянула на него сразу повлажневшими глазами и дрогнувшим голосом сказала:

— Знаешь, дорогой, я, кажется, опять беременна.

— Ну, и слава богу! — только и сказал Геннадий Иванович и склонился, целуя и прижимая слегка огрубевшие ладони ее маленьких рук к своим мокрым щекам.

2

Майор Буссе был в отчаянии.

Нет, поначалу-то он впал в ярость. Он прибыл в Аян 25 июня, но не нашел там ни корабля, на котором должен был отправиться в Петропавловск за десантом для Сахалина, ни заготовленных для десанта срубов домов, о чем говорилось в его командировочном предписании. Начальник Аянского порта капитан-лейтенант Александр Филиппович Кашеваров, коренастый креол с широким, грубо вырубленным черноусым лицом, красновато-смуглым то ли от матери (она была алеуткой), то ли от морского загара, принимая майора с визитом, в ответ на его негодование, замешанное на лейб-гвардейском высокомерии, добродушно рассмеялся:

— Человек предполагает, а Бог располагает, любезный Николай Васильевич. Корабли ходят здесь не по петербуржским предписаниям, а по погоде, которой, как вы, должно быть, знаете, распоряжается Господь.

— Ну, хорошо, это погода, а срубы для домов тоже в ведении Господа? Я их должен доставить в Петровское вместе с десантом и снаряжением никак не позднее 1 августа.

— Срубы — дело рук человеческих. Но откуда они могли взяться, любезнейший, ежели я узнал об их заготовке только из ваших бумаг? Как можно из них понять, десант на Сахалин предложил государю граф Нессельроде. Это какой же светлый ум у нашего канцлера! — покрутил головой капитан-лейтенант. — Набрать в Камчатке сто человек крепких людей — некрепким-то там делать нечего — и на компанейском корабле отправить зимовать на дикие берега. А вот заказать для них дома — забыть!

— Да это, может, и не канцлер придумал, а какой-нибудь чиновник из его министерства, — постепенно сникая, попробовал возразить майор.

— Может быть, может быть, — охотно согласился Кашеваров. — Наши чиновники в эмпиреях витают. Они искренне считают: раз ими сказано — значит, нами уже и сделано. А то, что между сказанным и сделанным много тысяч верст, да все горами, лесами и болотами, — это в расчет не берется. — И вдруг сменил интонацию с саркастической на деловую. — Так вот, любезный Николай Васильевич, мы ждем со дня на день транспорт «Байкал» из Охотской флотилии — почему бы вам не отправиться на нем?

— Не могу! — почти простонал Буссе. — Мне приказано пользоваться только судами Компании. Ей на обслуживание Сахалинской экспедиции

выделяется пятьдесят тысяч серебром, а тратить деньги Амурской экспедиции я не имею права. И, кроме того, «Байкал» ведь военное судно?

— Военный транспорт. Кстати, любимый корабль Невельского, это на нем он открыл, что Сахалин — остров, и устье Амура обследовал. А к чему ваш вопрос?

— Первый же пришедший в Аян военный корабль следует загрузить товарами и военным снаряжением и отправить в Петровское. Груз пойдет для Сахалинской экспедиции. А корабль останется в распоряжении Невельского. Будет патрулировать лиман и пролив. Скажите, Александр Филиппович, а когда придет бриг Компании «Константин»? Именно он назначен для перевозки десанта.

Кашеваров покачал головой:

— Хотел бы вас утешить, но, честное слово, затрудняюсь. Во-первых, на «Константине» такой десант со всеми его тяжестями не сможет поместиться, во-вторых, бриг стар и весьма ненадежен, а в-третьих, если он и придет в Аян, что вполне невероятно, то разве самой поздней осенью.

— И что же мне делать?! — Остатки гвардейского лоска сползали с майора прямо на глазах. Он схватился за голову. — Первое задание — и такой афронт!

— Поскольку «Байкал» пойдет к Невельскому, напишите Геннадию Ивановичу, что и как, а сами отправляйтесь с оказией в Петропавловск. Набрать сто человек у Завойко — задача тоже ой-ой-ой! Уж больно прижимист Василий Степанович, а у нас тут каждый человек на счету. — Кашеваров немного подумал, расхаживая по гостиной, в которой принимал майора. Буссе с затаенной надеждой следил за ним. — Хорошо, Николай Васильевич, поскольку обеспечивать Сахалинскую экспедицию должна наша Компания, я, будучи ее служащим, смогу вам немного помочь людьми. Человек пятнадцать сумеем тут набрать, может, чуть больше, и вы их с грузом отправите Невельскому на «Байкале». Кстати, к нему едут священник, отец Гавриил, и офицер, капитан-лейтенант Бачманов, с женами. Бачманов направлен к Невельскому заместителем начальника экспедиции. Вот он и присмотрит за людьми и грузом.

— Спасибо, Александр Федорович, хоть что-то получится. А какова оказия для меня?

— Да ходит по Охотскому бот «Кадьяк». Старенький, гниловатый. Каждый год его латают, вот вроде бы и держится. В начале июля придет из Гижиги, заберет здесь груз и пойдет в Петропавловск. Он, конечно, тоже не компанейский, под началом у Завойко, так ведь и вы — человек государственный, порученец самого генерал-губернатора.

— А не опасно ли на гниловатом?

Кашеваров посмотрел на красавца-майора, к которому начал возвращаться былой лоск, хмыкнул:

— Мы ж офицеры, любезный Николай Васильевич, и каждую минуту должны быть готовы умереть за Бога, царя и Отечество.

— Так то в бою, а за просто так утонуть… Бррр!

— Ничего, вода не столь уж холодная, можно и выплыть. Да и в Охотском море китобоев полно. Увидят — спасут.

Буссе подозрительно посмотрел на капитан-лейтенанта: смеется он, что ли? Но Александр Филиппович был невозмутим, только подрагивали еле заметно кончики черных усов. В том же тоне он добавил:

— Вы бы сходили в церковь, на благодарственный молебен. Сегодня же царский день [17] . Заодно и помолитесь во спасение. Службу совершает сам архиепископ Иннокентий! Он с прошлого года у нас частенько бывает, можно сказать, живет вторым домом. Резиденция-то у него в Якутске.

17

Царские дни — праздники в память событий из жизни царствующего дома. 25 июня — день рождения Николая I.

— А вы идете?

— Непременно! Лицезреть и слушать владыку Иннокентия — значит получать истинное душевное наслаждение. Чудный пастырь! Ему бы митрополитом в Москве быть, а он — тут, Апостол Сибири и Америки. Небось знаете, что он двадцать пять лет Русскую Америку окормлял? Своими руками церковь построил и сам Священное Писание на алеутский перевел, чтобы вера христианская туземцам понятней была. А теперь, я слышал, хочет на якутский перевести. То-то радость якутам — службу на своем языке послушать.