Блажь
Шрифт:
– Ты еще и руки распускаешь, - прорычал молодой человек, больно сжимая мой локоть.
Шумно вдыхая и выдыхая воздух, я постаралась отцепиться от тисков и стала стучать кулаком ему в грудь, на что он еще сильнее сжал мой локоть. Вскрикнув от боли, я подняла голову и стукнулась носом о его подбородок, но боли я не почувствовала. Всё моё внимание захватили его губы, находящиеся всего в нескольких сантиметрах от моих. Я позабыла обо всем на свете – видела только эти губы… желанные губы Максима.
– Поцелуй меня и я отстану от тебя, - дрожащим голосом взмолилась я, - только один поцелуй,
??????????????????????????
Глава 16
Максим задумчиво заглянул мне в глаза и прохрипел.
– Ты точно больная! Или мазохистка…
– Да, да, да! Я больная и одержимая. Только поцелуй меня. Один раз. Один единственный поцелуй, - порывисто прошептала я ему.
По серьёзному и сосредоточенному взгляду молодого человека, я поняла, что целовать он меня не будет. Опустив голову, я разочарованно выдохнула и вдруг…
…вдруг он приподнял моё лицо за подбородок и медленно склонился к губам.
В ответ я тихо застонала от предвкушения и замерла в ожидании прикосновения. Его губы слегка коснулись моих и стали покрывать мой рот короткими поверхностными поцелуями. Пытаясь поймать его вкус, я облизывала губы после каждого такого легкого поцелуя. А затем я приоткрыла губы, пытаясь подтолкнуть Максима к настоящими поцелую. Но все мои попытки были напрасными - он продолжал едва касаться моих губ сухими поцелуями.
Неужели ему и правда противно – промелькнуло в голове. «Ты мне омерзительна» - вспомнила я его фразу и резко отстранилась от него.
Отойдя на пару шагов от молодого человека, я отвернулась и задумчиво проговорила, обращаясь толи к нему, толи к себе.
– Всё-таки противна я тебе… Жаль… как же мне жаль. Очень.
Слезы ручьём потекли из глаз. Пришлось сильно закусить губы, чтобы не разрыдаться прямо здесь и сейчас.
Руки так сильно дрожали, что с первой попытки мне даже не удалось поднять туфли, брошенные у лавочки. Когда я их всё-таки подняла, то тут же уронила один туфель.
– Да, что с тобой такое?
– с горечью в голосе прошипела я, обращаясь к обуви, а сама же в этот момент проклинала себя за свои эмоции.
Я по сильнее прижала пару к груди и не прощаясь с Максимом, босиком пошла в сторону выхода с территории клиники.
Внутри словно что-то надломилось и я никак не могла успокоиться. Когда вышла за ворота не сразу смогла найти машину Вадима, хотя она, похоже, продолжала стоять на прежнем месте.
Вадим, в секунду оценив, в каком я состоянии, быстро зашагал мне навстречу. Подойдя ближе водитель молча подхватил меня на руки и понёс в сторону машины. Я устало прикрыла веки, но через несколько секунд вновь их открыла.
– Я могу быть омерзительной и противной? – еле слышно спросила я у мужчины.
– Что? – недоумённо уточнил Вадим и посадил меня в машину.
Пока он не закрыл дверь, я повторила свой вопрос.
– Ответь мне честно, я могу быть омерзительной и противной?
Он на секунду задумался и неуверенно сказал.
– Нет.
После его ответа я хрипло рассмеялась и с горькой усмешкой сказала.
– Ты мне врёшь! Ты всё мне врешь.
Почти неделю, я не выходила из дома. Отцу сказала, что
Я решила для себя, что к Максиму больше не пойду. Раз так я омерзительна ему, не буду его мучить, пусть живет своей прежней жизнью. А вот я уже точно не войду в привычную колею. Я просто подыхала от тоски по Максиму. Все мои мысли были только о нем. Я не могла нормально ни есть, ни пить, ни спать. А если и засыпала, то просыпалась одержимая таким диким желанием, что приходилось бежать в холодный душ, чтобы как-то освободиться от муки.
Я уже всерьез стала задумываться о своем психическом здоровье. Как я могла так влюбиться…, хотя может это и не любовь вовсе. Тогда что?
В общем, когда настал день моей смены в больнице, я уже решила, что Максим Васильев теперь являлся для меня определённым табу, которое я ни при каких условиях не должна была нарушать.
Еще бы сил хватило…
??????????????????????????
Глава 17
Светлана Михайловна встретила меня без особого энтузиазма. Она бы с удовольствием меня послала на все четыре стороны, но видать за работу свою все-таки держалась. А за нарушение приказа главного врача и управляющего клиники, её по головке явно не погладят. Потому терпела… Ну, как терпела – загрузила меня ворохом бумажной работы и довольная ходила весь вечер.
В принципе мне было плевать. Я с ней даже спорить не стала, мне даже так лучше – голова хоть немного отдохнула от мыслей о Максиме. Тем более я находилась так близко от Васильева, но не имела возможности с ним встретиться.
До позднего вечера, я провозилась с заполнением и сортировкой различных дел и журналов. Когда часы показали одиннадцать вечера, я отложила весь этот ворох бумаг и медленно побрела к дивану, который располагался напротив процедурного кабинета. В своё первое дежурство в клинике я его занимала, поэтому сейчас пошла именно к нему. Светлана Михайловна спала в сестринской, куда мне путь был заказан. Ещё в прошлую смену она язвительно сообщила мне, что там спальные места предназначались лишь для сотрудников клиники, а я таковой не являюсь. И если раньше меня это беспокоило, то сейчас мне было и на это плевать. В мою голову опять вернулись навязчивые мысли о Васильеве, поэтому я всерьез стала размышлять о приеме снотворного. В клинике должны же быть седативные препараты или хоть какое-то снотворное.
Я прилегла на диван и уставилась в открытый настежь процедурный кабинет. В нём горела безопасная кварцевая лампа, которая освещала комнату ярко-синим светом. В коридоре тоже такие имелись, но их было довольно немного, поэтому здесь казалось темнее.
Увидев в процедурной аптечку, я сразу поднялась с дивана и подошла к ней. Выгребая её содержимое, я поняла, что никакого снотворного в ней нет. В принципе, там даже простенького успокоительного не было. Разочарованно вздохнув, я огляделась и мой взгляд остановился на небольшом бутыле со спиртом. Вот тебе и снотворное и успокоительное! Два в одном, так сказать.