Блаженные похабы

Иванов Сергей Аркадьевич

Все вышепоименованные центральноиталийские святые, хоть и напоминают греческих юродивых, не могли непосредственно ориентироваться на их жития, которые оставались еще неизвестны латинскому миру; чего нельзя исключать — так это косвенного влияния ранневизантийских текстов [946] . Но в основном нужно, видимо, говорить о типологическом сходстве.

Католические «почти юродивые» появлялись не только в Италии. Любопытный пример западного отношения к юродству продемонстрировал испанский святой Франциск Соланский (род. в 1349 г.).

946

Gagliardi /. Pazzi per Cristo, p. 76—77, 216—217.

Он основой своей добродетели… сделал безбрежное смирение. Иногда он даже являлся в трапезную, привязав веревку или одежду к шее и держа дудочку в зубах, дабы вызвать вящее презрение к себе и смиренно вымолить для себя прощение за те грехи, которые он, по его мнению, совершил. Он повергался к ногам клириков, желая быть попран. Он достиг высочайших степеней смирения: в собственных своих глазах он был ничтожным грешником и желал, чтобы все его таковым считали… Вечного памятования заслуживают его слова: «Когда я вижу, что братья ходят с небрежно сброшенным капюшоном, с неприбранными рукавами, вприпрыжку или недостойной поступью, я думаю, что они

таким способом хотят добиться, чтобы люди их презирали и считали глупцами (stultos reputari), дабы на самом деле оказаться перед Богом праведными и добрыми» [947] .

947

Vita s. Francisci Solani // AASS Julii. V. 5. Paris, 1868, p. 883—884.

Обратим внимание на то, что Франциск, видя, как другие монахи нарушают приличия, подозревал у них «классические» юродские побуждения, но сам при этом, делая то же самое, объяснял это искренним самоуничижением.

В конце XV столетия появилось еще два «почти юродивых»: один в Сиене, на родине Коломбини — это был Бартоломео Карози (BHL, 1440—1444) по кличке Бран- дано (1488—1554 гг.). Ослепнув в 38 лет, он стал сквернословом, замарашкой и пророком [948] ; его отличие от юродивых — в активной политической ангажированности и страстном проповедничестве [949] . Второй эксцентричный святой, Иоанн да Део, родился в Португалии в 1495 г., принял участие в нескольких войнах, путешествовал, а в 1538 г. осел в Гранаде и открыл там книжную лавку; 20 января следующего года он прослушал беседу одного знаменитого проповедника и испытал такое раскаянье, что «сошел с ума» — вырвал себе бороду, волосы и брови; с прыжками и выкриками учинил погром в собственной хижине: «светские книги он порвал ногтями и зубами, а благочестивые и полезные даром раздал желающим; так же он поступил и с иконами». Кроме того, Иоанн сорвал с себя одежду, приговаривая: «За Христом обнаженным и следовать надо обнаженным» [950] . С бессвязными криками бегал святой по городу, преследуемый насмешками и градом камней. Он закапывался в кучу мусора, опускал лицо в лужу, каялся во всех грехах, какие приходили ему на память. Короче, «он так усердно изображал безумие (simulabat insaniam), что все считали его сумасшедшим» [951] .

948

MisciaUelli P. Brandano, il pazzo di Cristo I I Nuova Antologia. Ri vista di lettere, scienze ed arti. Anno 46. Fasc. 955. 1911, p. 426—437.

949

См.: Leclercq J. Temoins de la spiritualite occidentale. Paris, 1965, p. 346— 347.

950

Сама по себе формула «обнаженным следовать за обнаженным Христом» (nudum Christum nudus sequi) восходит еще к Иерониму. Но обычно она использовалась как лозунг христианской бедности (см.: Trawkowski S. Vita Apostolica et la desobe- issance // The Concept of Heresy in the Middle Ages / Ed. W. Lourdaux. Leuven; The Hague, 1976, p. 158—159), а не христианского нудизма.

951

Vita В. Ioannis de Deo // AASS Martii. V. I. Paris, 1865, p. 820—821.

Два знатных горожанина, сочтя эти безобразия долее нестерпимыми, вырвали Иоанна у толпы и поместили в королевскую больницу. Там с сумасшедшими обращались весьма жестоко, и святой — в духе европейского гуманизма — стал протестовать против издевательств над больными. Его общественный темперамент на этом не успокоился: Иоанн решил организовать собственный госпиталь [952] . Через несколько лет основанная им больница имела уже двести коек, и для ее поддержания святой ездил к испанскому королю Филиппу II. Как видим, и этого католического «юродивого» отличает от его восточных собратьев общий настрой на земное созидание.

952

Ibid., p. 821—822. Ср.: Malvy A. Saint Jean de Dieu· a-t-il simule la folie? I I Etudes. T. 191. № 10. 1927, p. 427—438.

Весьма показателен случай с «юродством», иногда приписываемым Игнатию Лойоле (1491—1556 гг.). Этот святой свершал чудеса смирения и подчас вел себя весьма странно [953] , но от увлечения этим образом жизни его, как и многих других западных святых, удерживал социальный пафос.

Он жаждал быть для всех посмешищем и если бы захотел следовать велению души, то отправился бы бродить по деревням — голый, презираемый, заляпанный грязью, как выглядят безумцы (insanus). Однако эту страсть к унижению побороли любовь и [забота] о пользе ближних [954] .

953

De s. Ignatio Loyola // AASS Julii. V. 7. Paris, 1868, p. 590, 625—626 etc.

954

Vita altera s. Ignatii // Ibid., p. 766—767.

Часто в научной литературе объявляют юродивым Филиппо Нери (1515—1595 гг.). Действительно, этот человек был знаменит множеством скандальных поступков: он пил вино на глазах у всех; носил одежду наизнанку; ходил по Риму с собакой на цепи (тогда это воспринималось как безумие); плясал перед кардиналом; своих учеников заставлял провоцировать поношения и т. д. Но все это было для Филиппо сознательно выбранной позой: он читал житие Коломбини (а также, возможно, переводные жития византийских юродивых [955] ), сочинения Джакопоне да То- ди [956] . Его можно назвать скорее оригиналом и парадоксалистом [957] , нежели юродивым; его главное свойство современники определяли как festivita (веселость), тогда как юмор юродивого мрачен. Гёте писал: «В Филиппо Нери можно видеть попытку сделаться благочестивым и даже святым, не подчиняясь единовластию папы римского» [958] . На первый взгляд это такой же бунт против монополии церкви на святость, какой учиняет и юродивый, но в действительности мы имеем здесь дело с двумя принципиально разными явлениями: для юродивого церковь слишком терпима к слабостям мира — для Нери она слишком ригидна. В сущности, эта фигура знаменует собою проникновение духа Реформации в Италию [959] .

955

Gagliardi I. Pazzi per Cristo, p. 217.

Кстати, в Штирии в XVI в. была даже составлена своего рода «энциклопедия юродивых», где, правда, настоящих юродивых почти нет, но упоминается Simeon seu Salus (Krelzenbacher L. Bayerische Barocklegenden um «Narren in Christo» // Volkskultur und Geschichte. Festgabe fur J. Diinninger zum 65 Geburtstag / Hrsg. D. Harmening et al. Berlin, 1970, S. 464; ср.: Kendler М. P. Jacob Schmid S. J. Ein bairi- scher Hagiograph des 18 Jahrhunderts. Mimchen, 1974, S. 54, 168.

956

Ponnelle L., Bordet L. Saint Philippe Neri et la societe romaine de son temps. Paris, 1928, p. 156.

957

По верному замечанию одного исследователя юродства, в западном «юродивом» всегда больше эксцентричности, нежели лжебезумия (см.: Rochceau V. St. Symeon Salos, ermite pales- tinien et prototype des Fous-pour-le-Christ I I Proche Orient Chretien. V. 28. 1978, p. 214).

958

Гёте И. — В. Собрание сочинений. Т. 7. СПб., 1879, с. 455.

959

Joly Н. Psychologie des saints. Paris, 1898, p. 64.

Говоря о случаях «юродства» на Западе, мы не включаем в рассмотрение адептов многочисленных сект [960] : в их поведении, как и в поведении мессалиан (ср. с. 181 сл.), могло быть много «юродского», но при этом, как уже было сказано, сами еретики считали себя единственными правоверными, так что психологически это был совершенно иной случай.

Притом что реально «практикующих» юродивых на Западе было немного, идейных защитников «отклоняющегося поведения» нашлось там куда больше, чем в Византии. Как мы уже знаем и по православному, и по мусуль- майскому опыту, больше всего напоминали юродивых своими декларациями мистики [961] . Так это было и в католицизме. Например, Бернар Клервоский (1090—1153 гг.) призывал христиан быть «жонглерами Господа» (jocula- tores Domini) [962] , он подбадривал:

960

Cm.: Guillaumont M. Un mouvement de «spirituels» dans l’Orient Chretien 11 Revue de l’histoire des religions. V. 189/190. 1976, p. 129.

961

См.: Laharie М. La folie au Moyen Age (Xе—XIIIе siecle). Paris, 1991, p. IX, 91—104.

962

PL. V. 182. 1859, col. 211—212.

Хороша та игра, которая доставляет людям достойное смеха зрелище (ridiculum… spectaculum praebet), ангелам же — приятнейшее. На манер шутов и жоглеров (iocula- torum et saltatorum), которые вниз головой, задрав ноги кверху, стоят на руках вопреки человеческому обыкновению, и так привлекают к себе все взоры. Это не детская забава… это игра приятная, честная, серьезная, достойная внимания (iucundus, honestus, gravis, spectabilis), она может доставить удовольствие небесным зрителям. В эту чистую и благочестивую игру играл тот, кто сказал: «Мы стали позорищем для ангелов и людей» (1 Кор. 4:9). Поиграем же в нее и мы, чтобы над нами посмеялись, сбили с толку, унизили (illudamur, confundamur, humiliemur) [963] .

963

Цит. no: LeclercqJ. Le theme de la jonglerie chez S. Bernard et ses contemporaines // Revue d’histoire de la spiritualite. V. 48. 1972, p. 386.

Казалось бы, все то же самое мог бы сказать и Симеон Эмесский, если бы вдруг из литературного персонажа превратился в теоретика юродства. Даже цитата из Послания к Коринфянам выбрана та, что предшествует знаменитым словам о «безумных Христа ради». Однако ни Симеон, ни Андрей не выступали с развернутыми апологиями — лишь Савва Новый одновременно и юродствует, и обосновывает свое поведение. Про Бернара же есть все основания полагать, что сам он на руках ходить не умел.

Позднее средневековье знало многих богословов, которые в пику схоластике поднимали на щит концепцию безумия как способа непосредственного контакта с Богом. Наиболее характерный пример — теологи, принадлежавшие к направлению devotio moderna (М. Экхарт, И. Таулер и др.). Иногда их действительно уподобляют юродивым [964] , но вряд ли для этого есть основания. Умозрительная скандальность не обязательно связана с реальным дебошем. Философы вроде Фомы Кемпийского или Николая Кузанского (XV в.) заново возрождали в Европе интерес к учению апостола Павла о Божьей глупости. Результатом этого явилась и знаменитая «Похвала глупости» Эразма Роттердамского [965] . Но к юродству все это не имело никакого отношения. Также нельзя считать юродивым и французского иезуита XVII в. Ж. — Ж. Сурэна, хотя его именуют так некоторые исследователи [966] — слишком много в нем было как подлинного безумия, так и подлинного самобичевания.

964

Slowinski М. Blazen. Warszawa, 1993, s. 65.

965

Kaiser W. Praisers of Folly. Cambridge, 1963, p. 8—12, 84—88; ср.: Screech M. A. Ecstasy and the Praise of Folly. London, 1980, p. 185.

966

Иоанн Кологривов. Очерки по истории русской святости, с. 250; De Cerleau М. The Mystic Fable. V. I. Chicago, 1986, p. 42.

Католическое средневековье, вплотную подойдя к парадигме юродства, тем не менее не создало ее в тех параметрах, в которых это удалось средневековью византийскому. Как правильно заметил Жан–Мари Фритц, «дурак Божий так никогда и не сумел акклиматизироваться под небом Запада: тот его не принял» (le fou de Dieu n’a jamais pu s’acclimater sous le ciel de l’Occident: il n’a pas ete accepte) [967] .

Для настоящего юродивого европейский святой, с одной стороны, чересчур психологичен, а с другой — слишком социален.

967

Frilz J. — M. Le discours, p. 314. О попытках найти аналоги юродству на современном Западе ср.: Leonhardl-Aumiiller J. Narren um Christi willen — Eine Studie zu Tradition und Typologie des «Narren in Christo» und dessen Auspragung bei Gerhard Hauptmann// Kulturgeschichtliche Forschungen. Bd. 18. 1993, S. 45—54.