Блаженство греха (Ритуальные грехи)
Шрифт:
— Но не тебя.
Он был слишком близко. И этот голос… этот гипнотизирующий шепот…
Она заставила себя поднять глаза, тщетно отыскивая спокойствие в своей обозленной, испуганной душе. Он был поразительно красив — с точки зрения тех, для кого главное — внешняя привлекательность. Серо-голубые глаза завораживали таинственной глубиной, чувственный рот задевал молчавшие в ней прежде струны.
— Ты же не хочешь меня. Ты хочешь просто… просто…
— Чего я хочу? Завоевать тебя? Погубить? Соблазнить?
Последний вариант
— Ты такой же, как все мужчины: хочешь доказать свое превосходство. Что ж, я его признаю. У тебя дар развращать людей.
— Разве я тебя развращаю? Срываю все эти пуританские запреты, которые ты носишь на себе, как железный корсет?
— При чем здесь секс? — огрызнулась она.
— Ах, Рэчел, — промурлыкал он низким, соблазнительным голосом, — секс всегда при чем. — Он прижался к ее лбу своим, и уже одно это прикосновение парализовало ее. — Разве ты не знаешь? Поэтому ты так напугана.
— Я не… — начала она, но Люк не дал закончить.
— Закрой глаза, — прошептал он, и голос его проник в самую ее душу. — Прекрати бороться хотя бы ненадолго. Больно не будет, обещаю. Просто прислонись к стене и расслабься.
Как заманчиво это звучало. О боже, как заманчиво. Она закрыла глаза, ибо ее воля была бессильна против коварного зова его голоса.
Он был слишком близко. Его тихий голос завораживал.
— Закрой глаза. Не противься мне. Расслабься. Ничего плохого не случится, я обещаю. Просто прислонись к стене и ни о чем не думай.
Соблазн был слишком велик. И ей хотелось, боже, как же ей хотелось поддаться обольщению. Она закрыла глаза; ее воля оказалась бессильной перед этим вкрадчивым, сладким голосом.
— Здесь мир и покой. Здесь не нужно ни с кем воевать. Жизнь была для тебя схваткой, но теперь тебе не нужно больше драться. Расслабься. Не сопротивляйся. Уступи. Нельзя выиграть все сражения. Нельзя победить всех драконов. Предоставь это кому-нибудь другому. Хотя бы раз.
Сильнее слов действовал сам тон голоса. Рэчел чувствовала, как теряет связь с реальностью, как соскальзывает куда-то, туда, куда зовет голос, как звенит, пульсируя желанием, кожа.
— Все возможно, Рэчел. Не будет больше страха. Не будет злости и гнева. Нужно лишь расслабиться. Чувствуешь? Покой растекается по телу…
Она не могла открыть глаза. Не могла сопротивляться его чарам. Не могла ни говорить, ни двигаться. Он поймал ее в ловушку чувственной паутины, вырываться из которой у нее не было ни малейшего желания.
— Так что, Рэчел? Я овладел тобой? Ты моя душой и телом?
Ей хотелось сказать «да». Больше всего на свете хотелось сказать «да». Но голос не слушался, слова не складывались. Она заставила себя открыть глаза, посмотреть в пугающе циничное лицо.
— Чушь, — выговорила Рэчел, и наваждение рассеялось.
Рот его скривился в улыбке, но он не отодвинулся. Она по-прежнему оставалась в ловушке
— Ты — крепкий орешек, Рэчел, — пробормотал он.
— Значит, так ты вербуешь последователей? — спросила она дрожащим голосом. — Гипнотизируешь?
— Только самых упрямых. И тебе будет приятно узнать, что ты моя первая неудача. Хотя в какой-то момент я почти заполучил тебя.
— У меня к тебе иммунитет, — поспешила заверить она и допустила ошибку.
Они оба знали, что это не так.
— Хочешь, я заставлю тебя взять эти слова обратно? Я могу, ты же знаешь. И стараться особенно не придется.
В этот раз ей хватило ума промолчать. Если Люк и был разочарован тем, что она не проглотила наживку, то ничем этого не выказал.
Он наклонился ближе, губами коснувшись щеки, и прошептал на ухо:
— Беги.
Рэчел не могла пошевелиться. Вызванное страхом напряжение сковало мышцы, буквально парализовав ее, и в низу живота пробудилась какая-то странная, тянущая боль. Она закрыла глаза и почувствовала влажное прикосновение его щеки.
— Дверь не заперта, Рэчел. Беги.
Легче сказать, чем сделать, и он это знает, с горечью подумала она. Чтобы убежать, нужно дотронуться до него. Положить руки ему на плечи и оттолкнуть. Испытание почти невозможное.
— Отойди, — прошипела она, не открывая глаз.
Он застыл на мгновение, словно от удивления, но уже в следующую секунду отступил.
Рэчел снова могла дышать. Она открыла глаза и обожгла его сердитым взглядом.
— Мне не нравится дотрагиваться до людей. Не нравится, когда до меня дотрагиваются. Не нравится целоваться, не нравится обниматься, мне не нравятся мужчины, и мне не нравится секс. И мне определенно не нравишься ты.
Лицо его, пока он переваривал эти гневные слова, оставалось непривычно серьезным.
— Я мог бы тебя научить.
Глядя на него, человека, которого она ненавидела настолько, что могла бы и убить, Рэчел вдруг поняла — это правда. Страшная, пугающая правда.
— Я ухожу.
Он кивнул, как будто ничего другого и не ждал.
— И я покидаю не только ваше почтеннейшее общество, но и Санта-Долорес.
Это его пробило.
— Я думал, ты более достойный противник.
В душе у нее страх боролся с гордостью. И победил.
— Сумеешь отступить, сумеешь и победить, — с задорной усмешкой продекламировала она.
— Значит, я не победил?
— Лишь на короткое время. Это всего лишь мелкая стычка.
Какая потрясающая улыбка! Ошеломленная, Рэчел не могла оторвать взгляд. Неудивительно, что люди выстраиваются в очередь, чтобы вручить ему свои состояния. Ради такой восхитительной улыбки она и сама, пожалуй, могла бы поддаться соблазну.
Да вот только ее состояние уже и так у него. И последнее, что может соблазнить ее, это улыбка мужчины. Тем более этого.