Блажий Омут
Шрифт:
— Может, есть у вас бабка, которая бормочет постоянно? — предположил я. — Или мужик, у которого скотина никогда не болеет, а у его соседей и куры не несутся, и корова молоко даёт кислое?
Глава деревни отрицательно покачал головой. И вдруг в его очах промелькнуло некое озарение. Мысль, которая заставила густые брови тотчас взлететь вверх.
— В бору есть одна хатка, в получасе ходу от наших жилищ, — начал Радош. — Там старый ведун жил. Отшельник. К нему многие ходили. Но он добрый был мужик. Да и помер лет пятнадцать назад. И с тех пор в том доме никто не обитал. Все даже подходить
— И что же, так избёнку и не проверили, поди? — я нахмурился, выражая всем видом порицание людской недальновидности.
— Ну почему же? — возмутился староста. — Мы целый отряд снарядили. Пятнадцать человек. Да только они все потерялись, а потом воротились обратно в деревню по одному, но ничего не помнили. Ни где были. Ни как обратно вышли из лесу.
Я устало почесал в затылке.
— Боги милостивые, — само собой сорвалось с моих губ. — Больше дюжины взрослых мужиков заплутали в лесу по пути к избе, которая, как ты говоришь, в получасе от деревни находится. И воротились… все целые и невредимые?
— Все.
— Все воротились. А были ли среди них те, кто сгинул за минувшие три недели? — я прищурился.
— Нет, — Радош уверенно затряс головой. — Но как смерть первая приключилась, мужики опять, вооружившись, ходили к той избе.
— Дай угадаю? И снова заблудились, а как вернулись, не помнили ничего?
Староста кивнул. И столикой вины в голосе добавил:
— Дважды. На третий уж раз посылать я их не стал.
— И на том спасибо, — я задумчиво пожевал губу. — Колдун ли из мёртвых воротился, или кто пострашнее поселился в том доме, а теперь ваших селян изводит, это я выясню. Схожу да проверю. Морока я не боюсь. А чародеев и подавно. Но задаром шею подставлять не возьмусь.
Радош нетерпеливо поёрзал на месте.
— Называй свою цену, Ловчий, — сухо велел он.
Я прикинул в уме все возможные риски и, наконец, назвал цену, прибавив к ней чуть сверху, поскольку знал, что подобные Радошу люди до изжоги любят торговаться со мною.
Вот только глава Беличьего Бора лишь сокрушённо вздохнул и, махнув рукой, выдал:
— Идёт! Со своих накоплений заплачу. Деревня даже не почувствует.
— Экая щедрость, — усмехнулся я. — Благородно. Уважаю.
— Заночуешь прямо тут, у меня в кухне. На лавке тебе постелю. Только ни сам по моему дому не шастай, ни блохастому своему не позволяй, — велел староста, хмуря густые брови.
Сговориться ни о чём более мы не успели.
Заскрипела входная дверь, пропуская внутрь раскрасневшуюся юную девицу. Светловолосая и сероглазая, с такими румяными круглыми щёчками, что мне захотелось немедленно потрогать обе, чтобы убедиться, не жар ли у неё. Просто благих побуждений ради. Давно я таких ладных и пригожих девушек в деревнях не встречал. А уж улыбалась она с детской добротой без малейшей тени кокетства. Слукавлю, если не признаюсь, что такая открытость в женщинах меня всегда привлекала.
— Тятя,
На лице Радоша вместо страха или волнения появилась ласковая улыбка. Он протянул руку, подзывая девушку ближе.
— Иди сюда. Это Ловчий, которого я нанял, чтоб нас защитил от напасти. Лехом зовут. Он у нас поживёт, пока будет работу выполнять, — затем староста обратился и ко мне: — Лех, это вся семья моя. Дочка единственная, Дана.
Она приблизилась, оказавшись на свету. И я смог оценить не только её складную фигурку, но и дорогой наряд. Кумачовый, будто свадебный сарафан, тонкая рубаха с вышивками под ним, алая лента поперёк лба, украшенная височными кольцами, да не абы какими, а из чистого золота. А ещё бусы на шее. Тяжёлые, карминовые бусы из гранатов, как ягоды переспелой рябины. И парчовые туфельки из-под подола платья. Так крестьянских дочек наряжать не всякому отцу по карману, пусть и старосте. Княжна княжной, не иначе.
Я встал с лавки, чтобы поклониться девушке. А потом, когда она всё же осмелилась поднять на меня смущённый взор, сказал:
— Здоровья тебе, красавица, и всех благ вашему дому.
Девушка окинула смущённым взглядом мою одежду, глянула на меч в ножнах, лежащий под лавкой. И приметила Кота у моих ног, отчего на её лицо возвратилась прелестная улыбка.
— Так что же ты, Лех, прямо в ночь к хатке в лес пойдёшь? — осведомился Радош.
— С утра пойду. На случай, если что-то недоброе опять приключится, чтобы помочь на празднике, — пояснил я. — Да и в вашем бору блуждать впотьмах смысла нет.
Староста понимающе кивнул.
— Тогда уж лучше тебе и вправду на праздник пойти да за всеми приглядеть, — молвил он. — Глядишь, и колдуна приметишь, — а затем Радош улыбнулся дочери: — Дана, жизнь моя, проводи гостя ко всем. Пусть его хорошо встретят.
Девушка охотно подчинилась отцу. Незнакомец при оружии, вроде меня, вызывал в её молодой душе известный трепет. Желание понравиться, сплетённое с мечтаниями девичьего сердца. Наверное, я казался ей героем легенд, попирающим змия своим огненным мечом. И я, честно говоря, был не против того. Даже готов оказался отказаться от своего правила не вступать ни в какую связь с жёнами или дочерьми заказчиков.
Кукла колдуна. Глава 2
Тем вечером милая Дана отвела меня на праздник и ни на шаг уж не отходила. Мы сели на лавку, чтобы послушать местного певца. Сначала девушка пошутила смущённо, что боится за свою жизнь, но после разговорилась со мной. И пока мы слушали праздничные напевы, Дана гладила Кота, забравшегося к ней на колени, а сама отвечала на мои вопросы. Я вопрошал о жителях деревни, силясь понять, кто есть кто. И выцепить возможную следующую жертву. Но сделать это оказалось невозможно. Праздник закипел, как варево в ведьмовском котле.