Бледна как смерть
Шрифт:
– Это сделать довольно трудно. Предполагаю, у вас много общего с хамелеоном – привычка меняться в зависимости от обстоятельств.
– Очень тонкое наблюдение, – она вернула фотографии. – Я всегда считала, что черно-белые снимки намного красивее цветных. Старые фотографии производят более сильное впечатление, чем современные моментальные снимки.
– Цветное слишком реалистично. Черное и белое дает больше пищи воображению. Вы хотели увидеть фотографии из Литтл Бэррингтона, не так ли? – Он отвернулся, открыл шкафчик и выдвинул еще один ящик. – Как я уже говорил, черно-белый снимок не получился, поэтому для выставки я сделал цветной.
Фотография была намного больше остальных, на глянцевой бумаге, цвета – почти «Техниколор» [4] . Создавалось впечатление, что лицо Бетани покрыто слоем белой пудры. Наташа уже не совсем понимала, что она ожидала увидеть, чего надеялась добиться.
Она положила фотографию на стол.
– Меня не оставляет мысль о том длинном телефонном разговоре перед тем, как она ушла. Я бы хотела узнать, с кем она говорила. Не думаю, что у вас есть телефонный счет с указанными номерами...
4
В 1917 г. Герберт Т.Калмус применил т.н. «Техниколор», при котором черно-белые снимки окрашивались в красный и зеленый цвета, а затем скреплялись в единую ленту, что позволяло получить нужную цветовую гамму. Такой метод применялся во многих классических немых фильмах
Как по сигналу, зазвонил телефон. Оба чуть не подпрыгнули. Адам схватил трубку.
– Да? Я могу отправить их завтра?
Он положил папку на стол, взял блокнот и ручку.
Из конверта показался угол другой фотографии, – единственного снимка, который Адам оставил в папке. Машинально Наташа открыла папку.
Смысл изображения на снимке дошел до нее мгновенно.
Адам повесил трубку.
– Я сделал его вечером накануне ее ухода, – сказал он. – Она изображала Спящую красавицу.
Наташа взглянула на него, потом стала внимательно рассматривать снимок. Бетани лежала на спине на узкой плоской поверхности, которая больше походила на гроб, чем на кровать. Веки были опущены, голова слегка наклонена в сторону, волосы разбросаны вокруг лица. Руки свободно скрещены на груди. Со стола свешивалось шелковое покрывало. На девушке было платье из органзы, легкое и прозрачное. Складки платья и бескровный цвет кожи придавали изображению холодное изящество. Она была похожа на мраморную статую, лежащую в саркофаге.
– Где это было снято?
– На квартире. Она попросила меня дождаться, чтобы она уснула по-настоящему. Бетани говорила: «Единственное, чего нельзя увидеть, – это как ты выглядишь, когда спишь. Разве что кто-то сфотографирует тебя в этот момент».
В этом было что-то невероятно интимное. Наблюдать за спящим – дело любовника или близкого родственника. Однако на этот раз на Бетани смотрели не глаза влюбленного, а холодный, безразличный глаз объектива камеры.
Адам вытянул фото из руки Наташи. Его глаза были холодны, лицо – непроницаемо. Хотя в голосе слышались печаль и сожаление:
– Она сказала, что было бы интересно увидеть выражение своего лица, когда ей снятся сны. Теперь он смотрел на фотографию и шептал, словно рядом спала та, кого он боялся разбудить.
Наташа с усилием произнесла:
– Она выглядит так, будто...
– Я знаю, – отрезал он. – Это было частью замысла. Вы знаете, с чего начиналась коммерческая фотография?
Наташа знала, но отрицательно
– Первые фотографы, которые получили деньги за свою работу, фотографировали покойников. Задолго до того, как появились свадебные фотографии и студийные портреты, фотографии умерших, особенно если это были дети или молодые люди, родственники покупали на память для своей семьи. Их называли похоронными фотографиями. Это звучит жутко, но я их видел. Некоторые невероятно красивы. – Он положил снимок обратно в папку и теперь смотрел на Наташу. – То, что мертвые похожи на спящих, не совсем правда. Это не детский сон, невинный и мирный. Безусловно, викторианцы были озабочены темой смерти. Почти так же, как мы сейчас озабочены сексом. Только секс уже утратил часть своей таинственности, не правда ли? Смерть – единственное, на чем еще лежит табу.
Наташа вспомнила, какие указания Адам давал моделям во время обоих сеансов фотосъемки. Идея смерти увлекла его. В какой-то мере она могла его понять. Тогда почему реализация этой идеи повергала ее в состояние ужаса?
– Я думаю, что в этом кроется одна из причин популярности творчества прерафаэлитов, – заметил Адам. – Они охватили все. Секс и смерть, а также наркотики. – Он замолчал, извлекая файл с фотографиями. – Видите ли, принято считать, что Россетти рисовал Беату Беатрикс после похорон Лиззи. Однако бабушка Бетани рассказывала, что в качестве модели он использовал труп Лиззи. Если это правда, картина превращается в своеобразное похоронное фото. – Он взглянул на нее. – Вот уж ирония...
– Что?
Ее вопрос прозвучал слишком напряженно. Она попыталась скрыть свои эмоции, проговорив:
– О чем вы?
– Если бы я сумел передать разницу между реальным и притворным сном, то Бетани могла бы сейчас быть здесь.
– Что вы этим хотите сказать?
– В ту ночь она, должно быть, притворилась, что уснула. Если бы я не выпил тогда вина, я не спал бы так крепко.
– Я точно знаю – легко заставить кого-нибудь поверить, что спишь. Я часто так делала.
– Зачем?
– Я всегда страдала бессонницей. А моя мама никогда не понимала этого. Как правило, мои ночные бдения ее не на шутку расстраивали. Когда она поднималась в мою спальню, я притворялась, чтобы не огорчать ее.
– Наверное, самая тоскливая вещь на свете – бессонница.
Он открыл каталожный шкаф, чтобы вернуть папку на место. Она вытянула шею, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь еще. Заполнен до отказа. Наташа прочла надписи на указателях других папок. Анна. Кристин. Эмма. Фрэнсис. Как минимум, десяток женских имен.
Адам что-то говорил о лишении сна как одном из видов пыток, но она его не слушала. Ей необходимо увидеть остальные фотографии и узнать, что находится в двух других шкафах...
Еще до конца не осознав, что делает, Наташа шагнула назад, протянула руку за спину и потрогала дверь. Холодная, металлическая. Потом ее пальцы наткнулась на тонкий металлический предмет. Она нащупала выступ и сдвинула засов в сторону.
Потом сказала, что ей пора идти, и почувствовала на талии пальцы Адама, подталкивающие ее к выходу.
Подъем из подземной комнаты показался пробуждением.
Снаружи шел дождь, улица была оживленной и яркой. Огни автомобильных и уличных фонарей, полоски света, льющегося из окон, отражались в мокром асфальте. Мимо двигался бесконечный поток людей с зонтиками, в теплой одежде.