Бледная графиня

Борн Георг Фюльборн

— Передайте вашей госпоже, чтобы она поостереглась встречаться со мной, — дрожащим от обиды голосом сказал Митнахт, — иначе я поступлю с ней так, как она этого заслуживает. Горе ей, если я встречу ее, — я ее опозорю!

И тут он услышал знакомый, полный сарказма и презрения смех. Бэла была дома. Митнахт вздрогнул. Он рванулся к двери, но она была заперта. А по другую ее сторону вновь раздался убийственный смех.

— Берегись! — вне себя от ярости заорал Митнахт. — Я не позволю тебе безнаказанно

глумиться надо мной!

Покинув виллу, Митнахт столкнулся с проблемой, где дожидаться возвращения ирландца, на которого, несмотря на предупреждение Бэлы, у него еще оставалась надежда. Только на него и привезенные деньги рассчитывал Митнахт. И тут Митнахту вспомнилась уединенная гостиница Джона Ралея. Он отправился по знакомой дороге, надеясь, что история с Гагеном уже забыта. Подойдя к гостинице, он услышал по голосам, что в зале посетители, поэтому решил переждать, пока все разойдутся.

Наконец около двух часов ночи последние гости ушли и Джон Ралей собрался запереть двери, как вдруг увидел Митнахта у входа.

— Эй! — сказал тот вполголоса. — Впустите меня.

Джон Ралей удивленно взглянул на входившего.

— Как — вы снова здесь? — спросил он. — Но я ни за что на свете не могу впустить вас, сэр. Хорошенькую кашу заварили вы той ночью! Я чуть было из-за вас в тюрьму не угодил. Вы знаете, что здесь была полиция? Они искали стрелявшего. Нет, я ни за что не впущу вас!..

— Не говорите глупостей, Джон, — перебил его Митнахт и протиснулся в полутемную прихожую. — Теперь запирайте.

— Но, сэр, я же говорю: я не могу принять вас! — протестовал хозяин.

— Не будьте дураком.

— Я знаю, что вы хотите здесь скрыться, но это место не годится для вас. Нет, совсем не годится.

— Вот вам десять долларов, и — ни слова больше. Не бойтесь, меня никто не преследует, — сказал Митнахт, протягивая хозяину деньги, которые тот неуверенно взял. — Меня никто не ищет. Мой враг умер и…

— Умер? Вы сильно ошибаетесь, сэр, — горячо возразил Джон Ралей. — Он не умер, он был ранен, но выздоровел.

— Выздоровел?

— Да. И это так же верно, как то, что я разговариваю с вами, сэр. Он пробыл здесь под надзором полиции, пока совсем не поправился.

— Он — заколдованный, — мрачно прошептал Митнахт.

— Теперь вы понимаете, сэр, почему я так неохотно принимаю вас, несмотря на всю мою любовь к деньгам. Вы сами видите, что это опасно.

— Ничего. Я хочу дождаться здесь возвращения Мак Аллана. А когда он вернется с моими деньгами, я вас не забуду. Теперь же ни слова более! Дайте мне побыстрей комнату наверху, я устал.

Джон Ралей, что-то прикидывая, смотрел на Митнахта. Посетитель

все еще имел вид человека небедного. Только мрачное выражение его лица указывало на то, что сейчас он в стесненном положении, и Джон Ралей тотчас же это понял. Но на госте было еще достаточно вещей, которые, по мысли хозяина гостиницы, могла пойти в уплату за проживание. Поэтому он решился.

— Хорошо, сэр, будь по-вашему, — сказал он наконец со вздохом. — Пуская вас, я, конечно, подвергаюсь большому риску, но делаю это, рассчитывая на хорошее вознаграждение.

— Я не забуду вас, — повторил Митнахт. — Мне бы только продержаться у вас до возвращения ирландца…

— Хорошо, если все благополучно обойдется, — боязливо вздохнул Джон. — Ладно, я вам дам комнату, сэр, но вы должны быть очень осторожны и нигде не показываться.

Митнахт занял небольшую комнату, где останавливался Губерт. Джон Ралей зажег свечи, повздыхал и ушел, а Митнахт бросился на постель и заснул.

Через неделю золотые часы с цепочкой перекочевали от Митнахта к хозяину гостиницы, но у бывшего управляющего пока оставалось, чем расплатиться.

И вот однажды вечером, когда нетерпение Митнахта достигло предела, а Джон Ралей очередной раз стал намекать на то, что пора бы и оставить его гостиницу, явился Мак Аллан.

Смерив с ног до головы разоренного, понемногу опускающегося Митнахта, ирландец сразу же заговорил с ним иным, чем прежде, тоном. Сам же он являл собой разительный контраст с обносившимся бывшим управляющим даже внешне.

— Стало быть, вот вы как сейчас живете-поживаете!

— Все из-за Гагена, — оправдывался Митнахт. — Ну что, съездили к графине?

— В замок Варбург? Конечно. Но я бы желал там больше никогда не появляться.

— Что сказала графиня? Посланы ли деньги? — в лихорадочном волнении допытывался Митнахт.

— Ну и поручение вы мне дали… — резко выговаривал ему Мак Аллан. — Ваша графиня обошлась со мной грубо и дерзко. Я употребил все средства — льстил, угрожал — но ваша графиня на все отвечала презрением. Понимаете ли вы, милый мой, презрением, которое, однако, относилось к вам, а не ко мне.

— Как? — не поверил изумленный Митнахт. — Она ничего не дала вам?

— Она назвала вас чем-то вроде наглого вымогателя. Она была вне себя, и я почел за благо побыстрее убраться от нее.

— А мои деньги? Она с ума сошла! — закричал Митнахт.

— Вам виднее, друг мой, — надменно отозвался Мак Аллан, — но я полагаю, что вы ничего больше от нее не получите.

— Вы сказали, что это я вас послал?

— Разумеется, все сказал, но ваша графиня осталась непреклонна.