Бледная звезда при дворе Валуа
Шрифт:
17 февраля 1560 года Лукреция Медичи, наконец, торжественно въехала в Феррару. Но так как молодая герцогиня из-за слабого здоровья почти всё своё время проводила в своих личных покоях, управлять государством во время отсутствия сына приходилось Рене. Полагаясь на своё влияние на Альфонсо II, его мать не считала нужным скрывать свою склонность к новой религии.
– …с этого дня (смерти мужа) Рене полностью перешла из сферы Возрождения в сферу Реформации, – утверждает М. Бересфорд Райли.
Тем временем её старший сын отправился в Рим, чтобы в мае 1560 года совершить обычный унизительный акт поклонения, требуемого от вассала Святого Престола. Воспользовавшись
Тогда вдова решила посоветоваться с Кальвином. Не скрывая своего колебания, реформатор предупредил её:
– Правительство, в котором они Вас просят принять участие, сегодня настолько сбито с толку, что весь мир плачет.
Если же она настаивает на отъезде, ей придётся «измениться, чтобы служить Богу с разборчивостью, стремясь к цели, не запутываясь в сетях, которые было бы трудно разорвать».
Рене предпочла покинуть Феррару, дабы больше не возвращаться, даже внешне, в лоно католической религии. Ведь её старшие дети были уже устроены, младший, Луиджи, поедет с ней, а о незамужних дочерях, двадцатичетырёхлетней Лукреции и двадцатидвухлетней Элеоноре, вполне может позаботиться их брат-герцог.
Жители Феррары, города, который более тридцати лет считался домом Рене, были, по словам хрониста Муратори, безутешны, узнав о том, что любимая герцогиня покидает их навсегда:
– Потеря этой принцессы королевской крови вызвала сильное недовольство… потому что, очаровывая всех живостью своего интеллекта и мягкостью манер, она была всеми в высшей степени любима… из-за своей непревзойдённой щедрости, ибо она никогда не уставала помогать нуждающимся милостыней.
Рене действительно «делала всё, что могла», чтобы уменьшить количество человеческих страданий, и те, кому она помогла, были ей искренне благодарны.
– Да! Они видели в ней плоды Духа и были вынуждены любить её, – недовольно добавляет хронист, – но они, находясь во тьме и предпочитая её свету, не желали знать о её путях.
Истинная причина возвращения вдовствующей герцогини во Францию не была известна феррарцам: «распространённым сообщением было, что она ушла, потому что была недовольна герцогом, своим сыном». 2 сентября 1560 года Рене отправилась на родину, и баржа доставила её приближённых и её личные вещи до Турина. Сама же герцогиня отбыла на носилках в сопровождении своего младшего сына Луиджи, который отправился с ней во Францию. Герцог Альфонсо проводил свою мать со своей свитой из 300 человек знати, дам и кавалеров до Модены, и там простился с ней.
7 октября Рене остановилась в Савильяно, где тогда находился савойский двор герцога Эммануила Филиберта, женатого на её племяннице Маргарите Валуа. И здесь она не могла обойтись без того, чтобы не заступиться за гонимых, попросив герцога прекратить преследования вальденсов (представителей секты, предшествовавшей Реформации), которые из Южной Франции постепенно перебрались в труднодоступные альпийские долины Пьемонта. Эммануил Филиберт
Глава 8 Возвращение во Францию
Франция, которую покинула Рене в качестве супруги Эрколе д'Эсте в 1528 году, сильно отличалась от Франции, в которую она вернулась вдовой в 1560 году. При французском дворе дочь Людовика ХII, должно быть, чувствовала себя принадлежащей к ушедшему поколению, и, вероятно, на неё смотрели с любопытством, как на реликвию прошлого. Из бывших знаменитостей двора единственный констебль Монморанси выжил, чтобы напомнить ей о рыцарской эпохе Франциска I.
Политическая ситуация во Франции так же изменилась. Вражда между Франциском I и Карлом V, которую продолжили их сыновья, Генрих II и Филипп II, прекратилась незадолго до гибели племянника Рене в результате мира Като-Камбрези. Всё внимание придворных теперь переключилось на внутреннюю напряженную борьбу за власть между двумя соперничающими родами, каждый из которых претендовал на принадлежность к королевской семье. Это были дома Бурбонов и Гизов, причём первый происходил от младшего сына Людовика Святого, второй – от Карла Великого. Нынешний же король Франциск II, молодой годами и разумом, напоминал всего лишь тень монарха. Место Луизы Савойской в некотором роде занимала совсем другая женщина, Екатерина Медичи, тоже итальянка, родственница Козимо I, и её амбиции были не меньшими, чем у матери Франциска I. Раздоры знати усугублялись религиозными распрями, которыми тогда была охвачена Франция. Тридцать лет способствовали росту протестантского движения на родине Рене. Хотя погибло невероятное количество реформаторов, их заменило постоянно растущее число новообращённых.
– Эта восходящая партия постепенно… охватила всех самых интеллектуальных и добродетельных лидеров и почти всех трезвых, организованных и интеллигентных людей сообщества в целом, – пишет в своей «Истории Франции» Жан де Сисмонди, швейцарский историк конца ХVIII – ХIХ веков.
Если католическую партию возглавляли Гизы, то во главе гугенотов (французских протестантов) стояли Антуан Бурбон, герцог Вандомский, его брат, принц Конде, и трое братьев из рода Шатийон: кардинал Одетт, адмирал Гаспар Колиньи и Франциск д'Андело, генерал-полковник французской пехоты, которые являлись родными племянниками коннетабля Монморанси.
Женитьба Франциска II на Марии Стюарт, королеве Шотландии, сделала в то время её дядьёв, герцога Франциска де Гиза и его брата кардинала Карла де Гиза, абсолютными «хозяевами короля и королевства». Они также заключили тесный союз с испанским кабинетом министров.
Зять Рене был жестоким и фанатичным человеком, но, в то же время, храбрым и умелым военачальником, и до последних лет жизни его нельзя было обвинить в вероломстве. Интересно, что, возглавив католический лагерь, он совершенно не разбирался в религиозных вопросах. Так, Теодор Беза, помощник Кальвина, рассказывал следующий анекдот: герцог Гиз нашёл копию Священного Писания во время резни в Васси и передал его своему брату-кардиналу как доказательство безбожия гугенотов, не зная, что это за книга. Тем не менее, он был менее кровожаден, чем его брат, кардинал Лотарингии, который не смог сослаться на невежество, чтобы смягчить свои поступки в качестве Великого инквизитора Франции. Завистливый и недобрый, кардинал получил так много материальных ценностей от Церкви, что его враги справедливо утверждали: