Бледный всадник
Шрифт:
— Ты думаешь, она счастлива?
— Конечно нет! Она же влюблена в тебя! — засмеялся Пирлиг. — А быть влюбленной в тебя — значит жить среди саксов, верно? Бедная девочка. Она как красивая юная лань, которой приходится жить среди хрюкающих свиней.
— Какой ты красноречивый.
Пирлиг снова засмеялся, нимало не обидевшись.
— Выиграй эту свою войну, Утред, а потом забери Исеулт подальше от нас, священников, и подари ей множество детей. Она будет счастлива и в один прекрасный день станет воистину мудрой. Вот настоящий дар женщин — быть мудрыми; не многим мужчинам повезло иметь
Лично я всем прочим благам на свете предпочитал дар быть воином, хотя в тот день мне так и не удалось подраться. Мы не видели датчан, хотя я не сомневался, что они видели нас и что Гутруму уже доложили: Альфред наконец вышел из болот и движется в глубь страны. Мы давали Гутруму возможность уничтожить нас и навсегда покончить с Уэссексом, и я знал: датчане наверняка готовятся выступить в поход.
Ту ночь мы провели в земляном форте, построенном еще в старые времена, а на следующее утро отправились на северо-восток по разоренной земле.
Я поехал с небольшим отрядом вперед, в холмы — посмотреть, не появился ли там враг, но мир вокруг казался по-прежнему пустым. Летали грачи, танцевали зайцы, в лесах куковали кукушки, повсюду густо росли колокольчики, но датчан нигде не было видно.
Я двинулся вдоль высокого хребта, пристально глядя на север, но так никого и не увидел, а когда солнце поднялось высоко, повернул на восток. В моем отряде было десять воинов, нашим проводником был уроженец Вилтунскира, хорошо знавший эту местность, — он вел нас к долине Вилиг, где стоял Камень Эгберта.
Не доезжая до долины примерно мили, мы заметили к югу от нас всадников. Мы галопом пересекли нетронутое пастбище — и увидели, что это Альфред в сопровождении Леофрика, пятерых воинов и четырех священников.
— Вы были у камня? — нетерпеливо окликнул нас Альфред, когда мы приблизились.
— Нет, мой господин.
— Там, без сомнения, кто-то есть, — сказал он, разочарованный, что я не привез новостей.
— Я никого не видел, датчан тоже не видел, мой господин.
— У датчан уйдет два дня на то, чтобы подготовиться к походу, — отмахнулся Альфред. — Но они придут! Они непременно придут! И мы их победим! — Он повернулся в седле, чтобы посмотреть на Беокку, бывшего в числе его священников. — Ты устал, святой отец?
— Страшно устал, мой господин.
— Ты не наездник, Беокка, не наездник, но ехать осталось уже немного. Уже немного, и тогда ты сможешь отдохнуть!
Альфред был в каком-то лихорадочном состоянии.
— Отдохнуть перед боем, да! Отдохнуть и помолиться, святой отец. Потом снова помолиться — и в бой. Молиться и сражаться!
Он пришпорил лошадь, пустив ее галопом, и мы поскакали за ним по яблоневому саду в розовом цвету, а потом — вверх по склону, через длинную вершину холма, где на свежей траве лежали кости павшего скота. Белые ландыши окаймляли леса у подножия холма, ястреб улетел прочь при виде нас, заскользив через долину к обуглившимся развалинам сарая.
— Это прямо за холмом, господин! — крикнул мне наш проводник.
— Про что именно ты говоришь?
— Про Дефереал, господин!
Дефереалом называлось поселение в долине реки Вилиг, где нас ждал Камень Эгберта, и Альфред погнал свою лошадь так, что его голубой плащ развевался
А потом лошадь отца Беокки споткнулась. Он был, как и сказал Альфред, плохим наездником (что неудивительно, ведь он хромал, а одна рука у него не действовала), и, когда его лошадь качнулась вперед, Беокка вылетел из седла. Увидев, как он покатился по траве, я повернул своего коня.
— Я цел! — закричал он мне. — Цел! Почти цел! Езжай, Утред, езжай!
Я поймал его лошадь. Беокка был уже на ногах и похромал как можно быстрей туда, где Альфред и другие всадники выстроились цепочкой и глядели вниз, в долину.
— Мы должны были захватить с собой знамена, — сказал Беокка, когда я отдал ему поводья.
— Знамена? Зачем?
— Чтобы фирд знал, что явился их король, — не в силах отдышаться, объяснил он. — Люди должны видеть королевские знамена на фоне неба, Утред, и знать, что Альфред пришел. Крест и дракон, a? In hoc signo! [3] Альфред станет новым Константином, Утред, воином креста! In hoc signo, Бог будет восхвален, Бог будет восхвален, Бог воистину будет восхвален!
3
Сим знаменем победишь! (лат.) По преданию, Константин Великий перед битвой с Максенцием увидел в небе огненный крест с такой надписью.
Я понятия не имел, о чем Беокка толкует, но мне было на это плевать, потому что я тоже достиг вершины холма и мог посмотреть вниз, на красивую долину Вилига.
Долину, которая была пуста.
Там не было ни одного человека. Только река, ивы, заливные луга, летящая цапля, гнущаяся под ветром трава и знаменитый Камень (вернее, целых три камня) Эгберта на склоне над Вилигом, где должна была собраться армии. Но я не увидел там ни одного человека. Вокруг вообще не было никого. Долина была пуста.
Люди, которых мы привели с Этелингаэга, стали вразброд спускаться в долину, а с ними — фирд Суморсэта. Все вместе они составляли чуть больше тысячи человек, и примерно половина из них были снаряжены для боя в «стене щитов», тогда как остальные годились только на то, чтобы подталкивать передние ряды или справляться с раненым, а скорее всего, с умирающим врагом.
Было больно смотреть на разочарованного Альфреда. Он ничего не сказал, но его худое лицо побледнело и осунулось.
Пока он решал, где должны встать лагерем наши тысяча человек и где должны пастись наши кони, я поскакал вверх, на холм, лежавший к северу от лагеря, взяв с собой десяток людей, в том числе Леофрика, Стеапу и отца Пирлига. Холм был крутым, но это не помешало тем людям, что обитали тут в старину, оставить высоко на его склоне одну из своих странных могил. Могила представляла собой длинную насыпь, и Пирлиг сделал большой крюк, чтобы ее объехать.
— Там полно драконов, — объяснил он.
— А ты когда-нибудь видел дракона? — заинтересовался я.