Блеф

Желязны Роджер Джозеф

Вплоть до марта месяца, когда она уже стала думать, что лучше бы Хирам дал ей упасть на асфальт с высоты «Козырных тузов». Похоже, у нее безошибочный инстинкт, заставляющий ее связываться именно с плохими людьми. Может, это и есть ее истинная сила туза, а не способность собирать вокруг воду? Она могла бы работать детектором «плохих парней», мрачно подумала она, сменить имя с Водяной Лилии на Ивовый Прутик.

Да, я просто любила этих людей, была готова идти за ними куда угодно, сделать все, что угодно. Вызывай полицию, это же торговцы людьми и создатели детской порнографии.

В ее сознании появился образ Розмари Малдун, улыбающейся, хвалящей ее за проделанную тяжелую работу. Она почувствовала укол вины и ощутила себя предателем. Она не могла думать о Розмари, как о действительно

плохом человеке. Большая часть ее все еще верила в то, что Розмари была искренна, выполняя свою работу, что все, во что она оказалась вовлечена, став главой клана мафии, она делала лишь ради того, чтобы помочь жертвам вируса Дикой Карты.

Да, с яростью подумала она, в Розмари было много хорошего. Она не такая, как все. Может, с ней произошло нечто ужасное, что заставило ее признать свою кровную связь с мафией и связаться с ними снова. Это она могла понять. Боже, понимала ли она это на самом деле?

Сознание исторгло эти воспоминания и решило успокоиться мыслями о человеке по имени Кройд. У нее все еще были номера телефонов, которые он ей оставил. «Если тебе вдруг станет одиноко, если захочешь с кем-то поговорить… уверен, я смогу слушать тебя часами. Да хоть всю ночь, если пожелаешь, Яркоглазая».

Никто еще не флиртовал с ней с таким изяществом. Зеркальные Очки Кройд, называющий Яркоглазой ее. Она невольно улыбнулась, вспоминая. Между ним и возглавляемой Розмари организацией не было очевидных связей. Либо они были очень хорошо скрыты, либо он был идеалистом, таким же, как она сама. Поскольку она предпочитала верить во второе, скорее всего, истинным было первое. Но ей постоянно хотелось вытащить бумажку и позвонить ему. Удивить его этим. Хотя она и понимала, что вряд ли на такое осмелится. Наверное, поэтому он и дал ей номера с такой легкостью.

Вся ее жизнь перевернулась задом наперед и с ног на голову. Возможно, это было самым реальным воздействием Дикой Карты. Сделавшей ее мишенью любого возможного розыгрыша, который вздумает провернуть окружающий ее мир.

Внезапно в ее голове зазвучал голос Сэла. «Ты не откровенна сама с собой. Ты никогда не верила в то, что Масоны – хорошие, ты не могла не видеть, кем на самом деле является Астроном. Что же до Розмари, так она просто оказалась намного сообразительнее тебя, в уличном смысле этого слова. К стыду своему, воспользовалась тобой. Своему, а не твоему. Если она вообще способна стыдиться».

Ага, Сальваторе Карбоне обязательно сказал бы ей что-то подобное, будь он жив. На самом деле, то, что она оказалась способна сама прийти к такому выводу, означает, что она еще не совсем безнадежна, подумала она. Но эта мысль не улучшила ей настроения и не придала аппетита.

– Прошу прощения, Джейн, – раздался голос позади.

Это был Эмиль, который не так давно начал работать в «Козырных тузах», лишь немногим раньше ее, и уже стал новым метрдотелем. Она поспешно вытерла влажное лицо, порадовавшись, что все лучше контролирует способность собирать влагу из воздуха в огромных количествах в стрессовых ситуациях. Обернулась, постаравшись вежливо улыбнуться.

– Думаю, тебе стоит спуститься вниз, к разгрузочной площадке.

– Прошу прощения? – моргнув, сказала она.

– Там возникли проблемы, и мы думаем, что только ты сможешь с ними разобраться.

– Мистер Уорчестер всегда…

– Хирама нет на месте, и, честно говоря, мы сомневаемся, что с него был бы толк, окажись он там.

Она напряженно поглядела на Эмиля. Он был одним из наиболее явных и безжалостных критиков поведения Хирама, и компания этих критиков росла с каждым днем. Недовольные работники «Козырных тузов», каждый из которых, к ее страху, имел на это право куда больше, чем ей хотелось бы признать.

После возвращения из турне Хирам вел себя… странно. Теперь он не проявлял искреннего интереса и энтузиазма во всем, что касалось «Козырных тузов», ведя себя так, будто ресторан стал тяжкой ношей на его шее, обузой, отвлекающей его от куда более важного дела. Скверно обращался с персоналом. Его безупречные манеры куда-то исчезли, и поведение его варьировалось от просто невнимательного

до оскорбительно грубого. Кроме тех случаев, когда он общался с ней. Хирам вел себя с ней все так же дружески, хотя, похоже, ему стоило огромных усилий контролировать себя и сосредотачиваться. Его всегда влекло к ней, она знала это с того самого дня, когда он спас ей жизнь, и она чувствовала себя виноватой за то, что не испытывает к нему ответных чувств. Быть обязанной тому, кто заботился о ней тогда, когда она была просто не в состоянии испытывать ответных чувств, казалось ей самой неудобной из всех возможных ситуаций. Она отдавала ему деньги за дорогую одежду, она изо всех сил старалась быть самой лучшей в работе, что бы он от нее ни потребовал, в обмен на защищенность и внушительное жалованье. А теперь это означало, что она была вынуждена вступаться за него перед другими, даже теми, кто знал его куда дольше, чем она, и имел куда больше поводов хранить ему преданность. А некоторые из этих людей были очень убедительны, возможно, именно потому, что они помнили времена, когда в «Козырных тузах» все было куда лучше нынешнего. Если бы только у нее получилось донести это до Хирама, подумала она, глядя в холодные зеленые глаза Эмиля. Если бы только она смогла объяснить ему, насколько он роняет свой авторитет, теряет уважение и доверие окружающих. Может, тогда бы он смог переломить нынешнюю ужасную ситуацию, повернуть все вспять, снова стать Хирамом Уорчестером, Ресторатором с большой буквы. Сейчас он будто умирал.

– Что за проблемы? – осторожно спросила она.

Эмиль коротко покачал головой, почти что просто дернул.

– Проще будет тебе самой спуститься и посмотреть, – сказал он. – Сейчас нам нужны лишь быстрые и решительные действия человека, имеющего на это полномочия. Прошу тебя. Просто спустись вместе со мной.

Сделав глубокий вдох, Джейн взяла себя в руки усилием воли и пошла к лифту вместе с Эмилем.

Сцена у разгрузочной площадки до боли напоминала какой-нибудь фильм братьев Маркс, только не была настолько же смешной. Будто римейк фильма братьев Маркс, подумала она, глядя, как грузчики лихорадочно загружают машину обратно, а двое работников «Брайтуотер Фиш Маркет» продолжают ее разгружать (или разгружать по новой, поскольку третий работник «Брайтуотер» стоял на ящике, нос к носу с Томоюки Сигета, новым шеф-поваром отдела суши. Сотрудник «Брайтуотер» был невысоким коренастым натуралом, с видом гипертоника, Томоюки же – худощавым тузом ростом за два метра, который каждое новолуние с одиннадцати ночи до трех утра становился дельфином. Вместе они казались парой комиков, исполняющих номер, вот только работник «Брайтуотер» все больше кричал, а Томоюки время от времени тихо произносил пару слов, которые, казалось, заставляли другого кричать еще громче.

– Что тут происходит? – совершенно деловым, насколько только могла, тоном спросила Джейн. Ее никто не услышал. Она вздохнула и поглядела на Эмиля.

– Заткнитесь все! – гаркнула она.

На этот раз ее крик услышали, и все заткнулись, как один, уставившись на нее.

– Что происходит? – снова спросила она, глядя на Томоюки. Тот слегка поклонился.

– «Брайтуотер» доставили груз рыбы. Несвежей. Весь груз испортился, и сделал он это уже не один час назад, – вежливо объяснил Томоюки с гарвардским акцентом, безо всякой враждебности и беспокойства. Джейн подумала, что это, наверное, профессионал самого высокого класса из всех, кого ей доводилось знать. Хотела бы я быть на него похожа, подумала она.

– Груз испортился еще до того, как попал в грузовик, чтобы быть доставленным сюда. Если у Хирама нет другого поставщика, то этим вечером мы не сможем открыть суши-бар.

Джейн попыталась незаметно принюхаться. Но чувствовала лишь перекрывающий все запах рыбы, будто здесь собрали рыбу с большей части океана. Не могла понять, плохой это запах или хороший, знала лишь, что ужасающе сильный, и что если рыба еще немного постоит на разгрузочной площадке, то точно испортится. Если уже не испортилась.