Блэксайд. Ты меня не отпустишь
Шрифт:
– Ага! Я уйду, а ты тут не дай бог, вены резать начнешь, – он нежно схватил меня за локоть и заглянул в глаза.
– Ты больной? С чего я должна резать вены? Ну, ты совсем! – возмутилась я и толкнула его в грудь. – Тебе пора! – я снова толкнула его, и он сделал маленький шаг к выходу из спальни.
Нехотя, но парень все же послушался и поплелся к двери.
– Могла бы в душ меня пустить для начала, – ворчал он на ходу, натягивая помятую футболку. – Ох, мать твою! – резко затормозил, и я ткнулась в его спину носом.
Выглянув из-за массивной фигуры
– Это тоже моих рук дело? – парень развернулся ко мне лицом. – А, ну рассказывай всю правду! – резко потребовал он.
– Нечего рассказывать. У меня был плохой день.
Я сжала кулаки и вздрогнула от колющей боли. Развернула ладони к себе и снова увидела располосованную шипами кожу. Один из шипов глубоко воткнулся, и рана вокруг него воспалилась, что причиняло сейчас немалую боль. Странно, вчера я этого даже не замечала.
Нэйт дернул мою ладонь к себе и осмотрел.
– Есть аптечка?
Мы прошли на кухню, где я достала небольшую коробку с медикаментами. Нэйт со знанием дела порылся в ней. Он дал мне таблетку Адвила, сам тоже ее принял.
– Ай, – вскрикнула я, когда он щедро полил рану антисептиком.
– Терпи.
Пинцета у меня не было, поэтому чтобы вытащить застрявший шип Нэйт использовал свои ногти и зубы. Потом он снова обработал рану.
– Летом помогаю отцу в мастерской, оттого часто имею дело с занозами, – пояснил он, хотя я не спрашивала. – Слушай, Скай, отправляйся-ка ты в душ. А я тут приберу пока.
– С чего это? – почему-то рядом с этим парнем я чувствовала себя расковано и свободно. Он не давил на меня своим взглядом. Не говорил колкостей. Мне было легко, и прошедшая ночь вовсе не тяготила мои скудные воспоминания о ней.
– Я так хочу.
Я уступила ему. Потому что отчаянно хотела смыть с себя свое грехопадение. А еще я чувствовала, влагу на коже внутренней стороны бедер.
Когда я привела себя в порядок и вышла из ванной, очень удивилась. Грязное постельное белье лежало аккуратно сложенной кучкой на полу, а кровать была застелена свежим. Гостиная тоже сияла порядком. Исчезли осколки, обрывки бумаги и разодранные цветы. Неужели, я так долго принимала душ? Нэйт стоял на кухне и сооружал сэндвичи из хлеба и ветчины.
– Я не знаю, как включается твоя кофемашина, – сказал он, не отрываясь от своего занятия.
– Спасибо, – сказала я, вставляя в машинку капсулу. – За то, что навел порядок. И приготовил завтрак.
Он кивнул и откусил за один раз почти половину сэндвича.
Поставив на стол две чашки кофе, я села на стул. Это движение сразу отдалось болью в промежности, что заставило меня поморщиться.
– Больно? – Нэйт перестал жевать и сел рядом, взяв мою руку в свою. Он заглядывал мне в глаза, а я как могла, старалась их прятать. Мне все еще было стыдно. – Прости меня.
– Ты не виноват! – воскликнула я и вздернула подбородок. – Это не катастрофа. Я ни о чем не жалею. Было и было. – Не знаю, действительно ли я так думала или просто старалась
– Я тебе не верю, – вдруг сказал Олсен. – Твой первый раз должен был быть другим. Парням в этом смысле проще. Мы не романтизируем момент потери девственности. Наоборот, хочется поскорее от нее избавиться, стать мужиком. А у вас, у девушек, это устроено иначе. Любовь, нежность, заботу. Вот, что ты должна была испытать. И мне жаль! Жаль, что это случилось вот так. По пьяни. Что ты даже не помнишь, хорошо тебе было или плохо. А если…если ты вообще возненавидишь секс? В этом буду виноват я!
Его глаза горели так ярко. В них было так много чувств. Боль, негодование, сожаление. Я не удержалась и коснулась его небритой щеки, погладила ее, стараясь вложить в свой жест нежность и успокоение.
– Мне жаль, что я втянула в это именно тебя, – сказала я. – Вчерашний вечер в любом случае окончился бы именно так. Я искала выход своей боли. Тупое решение, знаю. Но его уже не изменить. Я рада, что это был именно ты. И благодарна, что тебе не плевать. Только хватит. Спасибо за все. И уходи, пожалуйста.
Нэйт посмотрел на меня, как побитая собака.
– Если тебе понадобится какая-то помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне.
С этими словами он взял со стола мой телефон и записал в него свой номер. Он не сделал дозвон на свой мобильник, чтобы и мой номер отобразился у него, чем удивил меня. Оказалось, этот парень умел удивлять.
– Да, пока не забыл! Не знаю, как он у меня оказался.
Олсен сунул руку в карман своих джинсов, а потом протянул ее ко мне и разжал кулак. На его широкой ладони лежал круглый кулон с бледно-розовым цветком внутри. Я тут же дотронулась пальцами до своей шеи, она была пуста. Нэйт внимательно следил за моей реакцией.
– Так и подумал, что твой. Похоже, цепочка порвалась. Я могу починить.
– Не надо, – я не сводила с кулона глаз и не решалась взять его в руки, словно боялась его влияния на меня. Но когда парень пододвинул свою ладонь ближе, мне пришлось это сделать. Коснувшись гладкой поверхности, я ощутила покалывающий жар в груди.
– Он дорог тебе?
– Ничего особенного, – сглотнув, я поспешно сунула украшение в карман халата и взглянула в изучающие меня серо-голубые глаза.
Нэйт Олсен еще минуту пристально смотрел на меня, но больше ничего не сказав, покинул мое скромное жилище.
Оставшись совсем одна, я вернулась в свою спальню и достала из шкафа небольшую шкатулку с украшениями, которые почти никогда не надевала. Ни капли не сомневаясь, отправила подаренное Базом напоминание о нем и доме к остальным невостребованным вещицам и захлопнула крышку. И пообещала себе не вспоминать о нем.
***
Я заболела. Всю ночь меня лихорадило. День тоже мало отличался от ночи. Меня подташнивало, и цифры на термометре показывали неутешительные цифры. Вдобавок к этому тянуло низ живота и продолжалось кровотечение. Оно не было сильным, и я знала, что это точно не критические дни.