Блещет золото кровью алой
Шрифт:
В трубке прозвучал сдержанный смешок:
– А ваш разыскиваемый, оказывается, большой романтик. И у него это получается?
– Да, – после некоторого колебания ответил дон Писрро. – Именно поэтому я и звоню вам.
– Кажется, я вас понимаю, вы хотите у него забрать вещь, которая принадлежит вам.
– Именно так, дон Карлос. Вы проницательны.
– Сделаю все от меня зависящее. Как только что-то будет известно, я вам сразу сообщу.
– Буду вам очень признателен, дон Карлос.
– Что вы, – послышался в трубке басовитый голос. – Я просто рад услужить вашему величеству.
Дон Писрро нервно сглотнул, хотелось ответить что-то подобающее случаю, но слова,
– Спасибо, дон Карлос, – нашелся дон Писрро и отключил телефон.
Затянувшись толстой сигарой, Карлос откинулся на спинку кресла. Проследил за тем, как серый дымок стал понемногу расходиться по комнате, поднимался к самому потолку, собирался по углам комнаты. Этот сорт сигар назывался «Остров Свободы». Изготавливались сигары из лучших сортов табака, выращенных на южных склонах Кубы. Благоприятный климат, подзолистая почва, близость моря, тропическое солнце и мягкие ладони трудолюбивых кубинских женщин сделали свое дело. Этот табак считался одним из самых лучших на острове. Плантация, где собирали сорт, принадлежала его старинному приятелю Фернандо, которого он знал без малого двадцать лет, еще с того времени, когда он находился в подручных у великого дона Хосе, заправлявшего всей теневой экономикой острова. Неожиданно для многих незадолго до своей смерти все свои дела он передал Фернандо, который, как показало время, оказался весьма толковым организатором и сумел не только сохранить предприятия почившего патрона, но и на четверть увеличить прибыль от кокаина.
Этот табак не шел на продажу. Некоторая часть поступала в клуб, а другая, значительная, расходилась на подарки чиновникам.
Но самое главное, табак Фернандо обладал одним важным свойством – достаточно было затянуться лишь разок, как мгновенно светлели мозги. И то, что раньше представлялось неразрешимой задачей, виделось сложением простых чисел.
Еще одна затяжка. Глубокая. Разодрав легкие ядреным дымом, она очистила голову от прежних дурных мыслей.
Решение было принято, дон Карлос негромко окликнул слугу, чем-то гремевшего в соседней комнате:
– Рамуль!
На его зов тотчас явился высокий мускулистый парень лет двадцати пяти. В окружении Карлоса он исполнял роль телохранителя и шофера.
– Да, дон Карлос.
– Вот что, малыш. Сейчас мы спустимся вниз и сделаем один короткий звонок моему другу.
– Как вам будет угодно, дон Карлос.
Дон Карлос проживал в небольшом домике беднейшего квартала Мехико. Богатые люди в этот район обычно не заглядывали, предпочитали обходить его стороной. Даже в туристических маршрутах квартал был помечен особым значком, указывающим на то, что наведываться сюда небезопасно. Зайти сюда постороннему возможно только с провожатым, заручившись поддержкой местного патрона. Но даже в этом случае любопытному туристу не давалось гарантии того, что он не будет ограблен, удовлетворяя свое непомерное любопытство.
Чего тут скажешь, даже если полиция не рискует появляться в районе в позднее время. Так что дон Карлос чувствовал себя здесь в достаточной безопасности. О появлении всякого незнакомого человека тотчас докладывалось охране, устроившейся по периметру дома, и приблизиться незамеченным к дому Карлоса не представлялось возможным.
Карлос, испытавший пару десятков покушений, половина из которых была инсценирована ЦРУ, а другая – бывшими компаньонами, немалое значение уделял собственной безопасности. Под Мехико он имел огромную усадьбу с огромным садом, где нередко принимал значительных гостей. Однако большую часть времени, в целях безопасности, предпочитал проводить
Спустившись вниз, Рамон Карлос без сожаления бросил телефон в мусорный бак.
Водитель предупредительно распахнул перед боссом дверь. Карлос удобно устроился на заднем мягком сиденье старенького «Пежо». Наркобарон уже давно выработал принцип: ничего броского! Ничего такого, что могло бы привлечь к нему внимание. Именно этот принцип способен был не только сохранить ему здоровье, но и поспособствовать долголетию. И, уж тем более, он никогда не делился своими ближайшими планами, справедливо полагая, что химические препараты в лабораториях спецслужб способны развязать самые крепкие языки.
Водитель запустил двигатель и в ожидании посмотрел на босса.
– Куда мы едем?
– К дону Себастьяну, – ответил Карлос, откинувшись на спинку сиденья.
– Понял, – с готовностью отозвался Рамуль и вывернул машину в ближайший переулок.
У дона Себастьяна останавливался Карлос дважды (что не мешало ему иметь в его доме собственные апартаменты): первый раз это было приблизительно с полгода назад, а месяц назад – во второй раз. В доме, переполненном беднотой, Карлос чувствовал себя невероятно комфортно. Его комната располагалась на втором этаже, в самом углу коридора, к которому вел отдельный вход по металлической лестнице (весьма немаловажный штришок). Соседи, встречаясь с ним во дворе, уважительно раскланивались, принимая его за коммерсанта средней руки. Интересно, что бы они подумали, зная, кто он в действительности.
Кривая улыбка исказила толстое лицо Карлоса.
Карлос любил бедные кварталы Мехико. Именно в одном из таких районов, расположенном на самой окраине города, он шагнул на самый верх криминальной пирамиды. Разве мог он, еще босоногий мальчишка, выпрашивающий у туристов жалкие пенсы, тогда подумать о том, что когда-нибудь возглавит едва ли не один из самых крупных наркокартелей в Латинской Америке. Глядя на тощих детей, навязчиво бегущих за туристами, Карлос невольно погружался в воспоминания своего детства и в каждом чумазом подростке узнавал собственные черты. Кто знает, быть может, кто-нибудь из них в скором времени займет его место.
Подъехали к невысокому зданию с толстым облупившимся фасадом. Лет двести назад это здание принадлежало маркизу Пануко, перебравшемуся из Испании в Мексику. А еще совсем недавно это был престижный район, куда побаивалась заходить беднота: в дорогие дома хозяев подвозили «Роллс-Ройсы», в домах им служили многочисленные слуги, перед дверьми стояли напыщенные швейцары. Здесь каждый камень на мостовой кичился своим богатством. Но бедный район неожиданно разросся, поглотив в себя богатые виллы. И от былого великолепия остались только изрядно пооблупившиеся фасады, фамильные гербы, висевшие над парадными дверьми, да мраморные торжественные лестницы, уводящие в глубину здания. Богатые люди теперь проживали на набережной, распродав за бесценок прежнее величие.
На углу дома стоял щуплый черноокий непримечательный подросток, каких в квартале можно было увидеть не один десяток. От прочих он отличался внимательным всеподмечающим взглядом. Поблизости крутилось еще четверо мальчуганов: низшее звено персональной гвардии дона Себастьяна. В случае опасности, а она может исходить как от полицейских, так и от других группировок, претендующих на героин, они разбегались по кварталу, чтобы предупредить боссов наркокартеля о возможной угрозе. Так что в бедных кварталах Карлос чувствовал себя в относительной безопасности.