Блещет золото кровью алой
Шрифт:
Громко шаркнул подвинутый стул, невольно заставив обернуться. Вера уже оделась: длинные красивые ноги облегали светло-голубые джинсы, поверх ремня длиннополая рубашка; крепкие груди торчали упруго, едва ли не вызывающе. Испуг, что застыл на ее лице несимпатичным отпечатком, совершенно не портил при этом ее внешности. Пригожая, как и прежде. Манящая. Вот только сейчас она была от него ой как далеко, и это несмотря на те полтора метра, что их разделяли.
– Зря упрямишься, Шатун. У нас есть свидетели. Этого вполне хватит, чтобы слепить на
– Ты можешь все, что угодно, втирать мне, гражданин начальник, а только я себе не враг. Не знаю, о чем ты там поешь. Если тебе нужен паровоз, так ты не по адресу обратился. Поищи лохов в другом месте.
Никольский поднялся:
– Славно поговорили. Впрочем, теперь у нас будет время, чтобы душевно потолковать. В машину его!
– А девушку? – спросил спецназовец, стоявший рядом.
– Она поедет в моей машине.
Шатуна ухватили за плечи и потащили к двери.
– Послушай, гражданин начальник, – попытался он освободиться от крепкой хватки. – Она не при делах.
– Вот это мы и проверим, – зашагал Никольский следом.
Глава 15
Мексиканский гость
Дутый не шутил. Через пятнадцать минут подъехали к зданию дорожной полиции.
– А это еще что за новости? – возмутился Владлен.
– Я за тебя отвечаю перед большими людьми. Ты должен быть целехонек. Тут мне сообщили, что на тебя охотится братва со всей области. Грохнуть хотят! Так что полиция сейчас для тебя самое безопасное место, никто сюда не сунется. Посидишь часа три, а я там объясню кое-кому, чтобы не лезли не в свой огород. А потом можешь проваливать на все четыре стороны.
– А другого выхода нет? – уныло посмотрел Лозовский на полицейских, стоявших у входа.
– Не вижу. Ну, так что?
– Договорились.
– А там и твои приятели подвалят.
– Точно?
– Мне так обещали. Ты даже не представляешь, сколько в тебя уже денег вбухано. Что ты за туз такой?
– Я не туз, я обыкновенный.
Дутый хмыкнул:
– Я-то вижу, что обыкновенный, но зато другие почему-то не хотят этого замечать. Ладно, это не моего ума дела. Не знаю, что там у тебя за расклады.
Лозовский лишь пожал плечами.
– Вот только мне любопытно, что ты такого сделал, что вдруг сразу всем понадобился? Одни хотят тебя грохнуть, а другие спасти? – Владлен отвернулся в сторону. – Ладно, это твои рамсы, соображай как хочешь. Посидишь у них там часа три, а потом свалишь!
Дутый уехал так же неожиданно, как и появился, оставив Владлена на попечение тощего сержанта. Оглядев с интересом подопечного, тот коротко распорядился:
– Пойдем, знаю, куда тебя пристроить.
Открыв металлическую решетку, он провел Владлена в небольшую бетонную камеру и торжественно объявил:
– Теперь это твой дом.
Шутка в духе лучших полицейских традиций, собственно, как и само гостеприимство.
– Я тронут, – буркнул Лозовский. – Может, газетку какую-нибудь принесешь?
Показав
– Не рекомендую, глаза испортишь, – и вышел в коридор, бабахнув напоследок дверью.
Кутузка дело скучное, самое разумное – расположиться на шконке, авось время потечет как-то быстрее. Положив голову на грязный свитерок, оставленный кем-то из прежних сидельцев, Владлен неожиданно для себя смежил веки и, не замечая неудобств, крепко уснул.
Проснулся Владлен оттого, что громыхнула входная дверь. Подняв голову, он увидел долговязую фигуру знакомого сержанта. В полумраке камеры его лицо выглядело малость опухшим, под глазами отвислые мешки.
– Выходи, – сказал сержант.
Его голос показался Владлену зловещим. Столь сурово могут звать только на эшафот. Теперь невзрачное помещение с серыми бетонными стеклами показалось ему невероятно милым, почти родным, во всяком случае, ничем не хуже гостиничного номера, здесь вполне можно было провести еще пару дней.
– Куда? – невольно спросил Лозовский, вжавшись в угол.
– Ясное дело, на расстрел, – серьезно объявил сержант. – У нас с этим не церемонятся. Раз-два и к стенке!
Собственная шутка показалась ему весьма забавной. Широко растянув пухлые губы, он ощерился пожелтевшими лошадиными зубами. Неожиданно его лицо приобрело строгую задумчивость.
– Хотя сказать однозначно трудно. Все зависит от того, как пройдет суд. Могут дать и пожизненное.
Владлен Лозовский нервно сглотнул. За прошедшие несколько часов начинаешь понемногу привыкать к своеобразному полицейскому юмору. Если все обойдется, то на воле ему будет его не хватать.
Поднявшись, Владлен зашагал к выходу.
– Советую не делать глупостей, – строго предупредил сержант. – Надумаешь бежать, так сразу стреляю на поражение.
И тотчас разразился жизнерадостным смехом. Настроение у него было явно приподнятое. Вот только непонятно, к чему могло привести подобное веселье, и чем оно обернется для Владлена.
– Не переживай, я тебя не разочарую.
Прошли по узкому коридору, стены которого были окрашены в безвкусный травянистый цвет. В середине коридора висела какая-то невыразительная агитка. Остановившись перед небольшой дверью, сержант почтительно постучал и, услышав бодрое: «Входите!», распахнул дверь.
В небольшой комнате с двумя узкими окнами, прикрытыми занавесками из плотной синей ткани, больше напоминавшей уютный кабинет, чем служебное помещение, находилось три человека: майор, сидевший за письменным столом (очевидно, хозяин кабинета), плотный раскрасневшийся мужчина и миниатюрная миловидная остроносая брюнетка, расположившиеся на противоположных концах коротенького кожаного дивана.
– А вот и наша «тройка», – серьезно объявил сержант, – они и выносят приговор.
– Гера, опять ты со своими дурацкими шутками, – отмахнулся хозяин кабинета. – Посмотри, как он посерел, так ведь и обделаться можно!