Блеск и будни
Шрифт:
Затем в дверях опять появился Джек. Он поднял руки, призывая всех к тишине.
— Попрошу всех, кто входит в патрульные группы, присоединиться ко мне. Захватите оружие. Совершил побег Мозес, мой кучер.
Это заявление подействовало как электрический разряд. Молодые люди начали вопить: «Я-я-ху! Я-я-ху!» и пробираться через толпу в центральное помещение, чтобы забрать свои пальто и пистолеты с ружьями.
— Как будто они собираются на пикник, — воскликнула Лиза, подходя к Клемми.
— Скорее, как на лисью охоту, — мрачно заметила Клемми. — Им ничто
— Клейтон, почему ты здесь стоишь? — спросила Шарлотта. — Почему ты не участвуешь в погоне?
Он посмотрел на нее.
— Я не состою в патрульной службе.
— Но совершил побег раб. Ты должен отправиться с другими, чтобы помочь поймать его.
— Я предпочитаю остаться здесь, с тобой.
— Клейтон Карр, ты кто — мужчина или мышка? Каждый молодой южанин, в жилах которого течет нормальная кровь, обязан помогать вылавливать беглецов. А что если один из вашихрабов убежит? Разве вы не захотите, чтобы вам помогли? Нам надо действовать заодно.
Клейтон колебался. Он не хотел говорить ей о том, что семестр в северном университетском городе Принстоне посеял в его голове серьезные сомнения относительно «особой организации общества». Два его напарника по общежитию были северянами, один из них — ярым аболиционистом. Много ночей в Нью-Джерси они провели в горячих спорах по проблеме, которая уже постепенно начала раскалывать нацию на две части. И Клейтон должен был признаться, что ему становилось все труднее защищать рабство. К тому же он знал, что если Шарлотта узнает даже о малейшем намеке на его отступничество от веры в необходимость рабства, а он знал, что вся семья Уитни слепо верила в это, то погаснет всякая надежда на роман между ними. Поэтому он произнес без всякого рвения:
— Думаю, ты права. Прошу прощения…
Он тоже направился в центральный зал. Между тем в комнате опять зазвучал смех и разговоры, женщины вернулись к сплетням, а оставшиеся мужчины к своим бокалам. Лиза подошла к одной из высоких застекленных дверей и протерла запотевшее стекло пальчиком. На улице мужчины, многие из них в сильном подпитии, садились на своих коней, а рабы стояли рядом и держали факелы. Джек уже сидел в седле Авенжера и что-то кричал мистеру Дункану, который держал свору лающих волкодавов на нескольких поводках. По крайней мере две дюжины молодых гостей, в их числе и Клейтон, включились в погоню. Когда к окну подошла Клемми, Лиза тихо спросила ее:
— Что они сделают с Мозесом, если поймают его?
— Может быть, они его и не поймают. Волкодавам будет трудно взять след по снегу. С другой стороны, если они нападут на его следы…
— Есть ли у него шанс?
— Боюсь, что небольшой.
— Что они с ним сделают? — повторила она. — Скажите мне. Я не неженка.
Клемми вздохнула.
— В большинстве случаев они спускают собак и позволяют им некоторое время рвать беглеца.
Лиза посмотрела на нее.
— Что вы имеете в виду?
— Когда они настигают беглеца, то нацеливают ружья и пистолеты ему в голову и предупреждают, что если он
Лиза прислонилась к стене, ее лицо побледнело. Потом она выпрямилась и кивнула:
— Невероятно, что… что так называемые цивилизованные люди могут…
Ее прервал мистер Макильхенни, дирижер оркестра, который постучал своей дирижерской палочкой по бронзовой подставке.
— Дамы и господа, — объявил он, — занимайте, пожалуйста, места для хоровода.
К удивлению Лизы, пожилые мужчины начали выстраиваться в шеренгу на танцевальной площадке, а не прекращавшие трескотню дамы выстроились в другую шеренгу напротив мужчин. Потом оркестр грянул веселую мелодию, две шеренги сошлись, пары закружились и поплыли по залу. В такт им хлопали все остальные, находившиеся в зале.
— Они решили не прерывать эту вечеринку! — воскликнула Лиза.
— Ну, понятно, — заметила Клемми. — Беглецы здесь — явление редкое.
— Но это поразительно! Я не позволю этого!
С загоревшимися глазами она уже было отошла от высокой двери, но Клемми схватила ее за руку.
— Лиза, не делайте ничего необдуманного, — посоветовала она ей негромким голосом. — Не забывайте, что я вам сказала. Вы можете не любить эту систему, не люблю ее и я, но все эти люди связали с ней свои жизни. Если они решат, что вы выступаете против них, они обратятся против вас, и вы станете отверженной.
Лиза некоторое время смотрела на нее, потом взмахнула рукой и вышла на танцевальную площадку.
— Прекратите! — крикнула она мистеру Макильхенни. — Прекратите музыку!
Дирижер со смущенным видом постучал своей дирижерской палочкой, и оркестр прекратил игру, прекратился и танец. Все воззрились на Лизу.
— Как же вы можете танцевать? — вопросительно произнесла она. — Разве вы не понимаете, что происходит? За человеком гоняются как за зверем!
Элли Мэй Уитни заметила:
— Полноте, моя дорогая, это всего-навсего раб.
— Но он такое же человеческое существо, как вы и я.
Раздалось несколько смешков и возгласов удивления. Вперед вышел сенатор Пинеас Тюрлоу Уитни, муж Элли Мэй, который был старше ее лет на двадцать. Это был высокий джентльмен, одетый в безукоризненный фрак, длинные седые волосы свисали ему на плечи, лицо украшали щеголеватые седые усы. В нем было что-то франтоватое. Элегантный белый шарф подвязан на шее, что он перенял еще с тех пор, когда был послом при дворе короля Якова во время администрации президента Франклина Пирса. Это стало криком моды в Лондоне в последнее время. (У большинства мужчин в зале для танцев были повязаны цветные шарфы, потому что американцы еще не начали различать дневную одежду и вечернюю.) Когда другие гости увидели движение сенатора Уитни, то во всем зале зашикали, призывая из-за уважения к нему к тишине. Старший сенатор от Виргинии считался одним из самых могущественных демократов в Вашингтоне, в городе, где все еще верховодили южане, защищавшие интересы рабовладельцев.