Блеск и нищета хулиганок
Шрифт:
– Вы приезжайте, если что. Кстати, что мне говорить Марье Васильевне, если она приедет за деньгами? Через месяц следующая оплата, мы здесь уже пять месяцев живем.
– А говори так, как есть. Приезжала, мол, настоящая хозяйка квартиры и не разрешила отдавать деньги вам. Я думаю, что тебе ничего не придется ей объяснять, я ее уже сегодня сама обо всем проинформирую, – улыбнулась Евгения.
– Спасибо вам, а то как-то неудобно получится. Она нас выручила, пожалела, а мы… – пожала Катя плечами.
– Как же, пожалела… – усмехнулась Женя. – Она за деньги все, что хочешь, сделает, и пожалеет, и приголубит, и спать
– Спасибо вам большое. Сейчас очень трудно заработать хорошие деньги, даже в таком бизнесе, как наш. Конкуренция страшная, – вздохнула Катя. – Нужно выглядеть на все сто, за квартиру платить, да и родителям послать хоть что-то. У меня с моими родителями сынишка остался, ему всего полтора года.
– А отец ребенка где? – спросила Женя.
– Убили его, когда я на седьмом месяце беременности была, – грустно проговорила девушка. – Он экспедитором был, на трейлере работал.
– Прости, – сказала Женя и погладила Катю по плечу. – Ты очень-то не увлекайся своим «бизнесом». Ничего хорошего из этого не будет. Завязнешь по уши, не выберешься.
– А что мне остается делать? В нашем городе совсем никакой работы нет. У меня среднее образование, никакой профессии. Только и осталось, что на панель идти. Нам еще повезло, мы на улице не стоим, нас по телефону клиенты вызывают, на свою территорию. Бывает и так, что по два-три дня вообще никто не звонит, сидим без работы.
– Так вы сами, что ли, работаете, без хозяина? – удивилась Женя.
– Ну да. Дали объявление в газету с телефоном и все. Сначала вообще никто не звонил, а потом потихоньку начали клиентами обрастать. Мало их пока, но на жизнь хватает. Не на шикарную, конечно, а так, чтобы с голоду не умереть, – пожала девушка плечами. – Может, дальше будет лучше?
– Смотри, Катя, это все до поры до времени. Я удивляюсь, что вас до сих пор не вычислили. Проявлять самостоятельность в таком деле – это чревато последствиями. Я знаю, что говорю, поверь мне на слово. У меня подруга… в общем, не важно. Я знаю, что говорю, – повторила она.
– Да мы уже готовы к этому, – махнула Катя рукой. – Если к нам придут, мы ничего не будем иметь против, чтобы работать под чьей-то крышей.
– Ну, тогда всего доброго, удачи вам, – вздохнула Женя, попрощалась и скрылась за дверью.
– Ты все поняла? – строго глядя на Надежду, спросила Лена.
– Вроде, – неуверенно пожала та плечами.
– Должно быть не «вроде», а точно. Неужели ты не понимаешь, что это в первую очередь тебе нужно, а не мне. Так, моя милая, давай еще раз отработаем походку и манеру разговора.
Наблюдая за походкой Надежды, Алена раздраженно заговорила.
– Слушай, что ты все время руками своими дергаешь? – выходя из себя, начала она злиться. – Валерьянкой, что ли, тебя поить, чтобы не тряслась так? Что с твоими руками? – повторила она вопрос.
– Я не знаю, куда их девать, – чуть не плача, честно призналась Надя. – Они мне постоянно мешают.
– Давай отрубим, и делу конец, – буркнула Лена и, видя, что Надежда вот-вот расплачется, уже совсем миролюбиво проговорила: – Ты забудь о них, просто забудь, и все. Поняла?
– Вроде.
– Вроде, –
– Вроде да, – снова ответила Надя, пожимая плечами.
– Слушай, я тебя сейчас точно придушу, – вызверилась Лена. – Твою же задницу спасаем. Ты что, хочешь, чтобы я плюнула на все и оставила тебя одну?
– Лен, прости ради бога, – прижав руки к груди, взмолилась Надежда. – Я так волнуюсь, что никакими словами не передать. Я все поняла и все сделаю, как нужно. Во всяком случае, буду стараться изо всех сил, ты меня только не бросай, пожалуйста. Веришь, у меня в животе даже что-то шевелится от переживаний и холодок ползает. А еще меня тошнит.
– Ты случайно не беременна, подруга? – засмеялась Лена. – Симптомы у тебя странные. Шевелится, тошнит.
– Нет, что ты! У меня еще никого не было, я же тебе говорила. Пытался, правда, один урод это дело исправить, аж три раза, но у него ничего не получилось, – фыркнула Надя и сморщила носик в брезгливой гримасе, вспоминая прыщавого Геннадия.
– Импотент, что ли? – расхохоталась Лена.
– Не знаю, может, и так, – пожала Надя плечами. – До последнего шага дело не доходило, я не позволяла.
– А что берегла-то? Тебе ведь двадцать два года уже, как и Женьке.
– Я не берегла, просто тот, кто хотел со мной… ну, это самое… мне противен…
– Тогда конечно, – вздохнула Лена. – У меня, например, в первый раз все по большой любви было и с обоюдного согласия. Правда, толку от этого все равно никакого не вышло. Он в армию ушел и там остался. От него дочь какого-то шишки местного забеременела, вот ему и пришлось жениться. Я поплакала, погоревала, а потом плюнула на все и в путаны подалась. Меня в этот бизнес одна моя знакомая привела. Посмотрела, как я со своей матерью-алкоголичкой мучаюсь, с хлеба на воду перебиваюсь, и предложила. Ты, говорит, девка красивая, тебе сам бог велел внешностью на жизнь зарабатывать. Лариса уже давно в тираж вышла, а я вот пока держусь. У нашего сутенера старше двадцати трех лет никого нет, а мне пока только двадцать. Так что, Надя, в жизни, наверное, не имеет никакого значения, кому ты там отдалась, любимому или нет. Да и есть ли она, любовь-то? Это вопрос, – горестно вздохнула Лена и посмотрела на погрустневшую Надю веселыми глазами. – «Береги честь смолоду» – это сейчас совсем не актуально. Бережешь, бережешь, глядишь, и в старых девах уже сидишь, – засмеялась Алена. – Мой девиз: «Бери от жизни все, и танцуй, пока молодой», вернее, пока молодая.