Блеск шелка
Шрифт:
Анна не знала, с чего начать. Видимо, придется расспросить прохожих.
– Нам нужна карта, – сказал Лев, нахмурившись. – Город слишком большой, и без нее нам не разобраться, где мы находимся.
– Следует искать приличный жилой район, – добавила Симонис, вероятно, вспомнив о доме, который они оставили в Никее.
Но она хотела приехать сюда почти так же, как и Анна. Юстиниан, брат-близнец Анны, всегда был любимцем Симонис. Служанка горевала, когда он уехал из Никеи, чтобы поселиться в Константинополе. Когда Анна получила последнее, отчаянное письмо о его изгнании, Симонис не могла думать ни о чем, кроме спасения
Им понадобилось еще несколько минут, чтобы найти лавку, в которой продавали рукописи. Там они спросили о карте.
– О да, – немедленно отозвался лавочник.
Невысокий, жилистый, с седыми волосами и широкой улыбкой, он открыл ящик, стоявший позади него, и вытащил несколько свитков. Лавочник развернул один из свитков и показал его Анне.
– Видите? Четырнадцать районов. – Он ткнул пальцем в треугольник, нарисованный черными чернилами. – Это Меса, она идет вот сюда. – Лавочник показал на карте. – Тут стена Константина, а там, на западе, – стена Феодосия. Здесь изображено все, кроме тринадцатого района, расположенного на другом берегу Золотого Рога, на севере. Он называется Галата. Но вы вряд ли захотите жить в этом месте. Там селятся одни чужеземцы. – Он свернул свиток и вручил его Анне. – Карта стоит два солида.
Услышав цену, Анна была потрясена и даже заподозрила: лавочник каким-то образом догадался, что она не местная, и решил воспользоваться ее неосведомленностью. Тем не менее она отдала торговцу требуемую сумму.
Они шли по Месе, стараясь не глазеть по сторонам, подобно провинциалам. Вдоль ряд за рядом выстроились прилавки торговцев, укрытые разноцветными навесами. И хотя ткань была крепко привязана к деревянным столбам, она трепетала при каждом сильном порыве ветра, словно была живой и изо всех сил старалась вырваться на волю.
В первом квартале были торговцы специями и благовониями. Воздух тут был напоен чудесными ароматами, и Анна с удовольствием его вдыхала. У нее не было ни времени, ни денег, но она не могла оторвать взгляд от этого великолепия. Ничто не сравнится с шафраном насыщенного желтого цвета, с богатыми оттенками коричневого мускатного ореха… Анна знала лечебные свойства этих специй – даже экзотических. Дома, в Никее, ей приходилось заказывать их и дополнительно платить за доставку. А здесь они лежали на прилавках, словно самый обычный товар.
– В этом районе много денег, – заметила Симонис с оттенком неодобрения.
– И, что еще важнее, у его обитателей уже наверняка есть свой лекарь, – добавил Лев.
Они оказались среди лавок парфюмеров. Тут было больше женщин, чем в других кварталах. Многие из них явно были богаты. Они облачались в традиционные далматики [3] , закрывавшие тело от шеи почти до земли, а волосы прятали под головными уборами и покрывалами. Мимо, улыбаясь, прошла какая-то женщина, и Анна заметила, что у нее очень аккуратно подкрашены брови и ресницы. На губах была красная глина, благодаря чему они выглядели очень яркими.
3
Далматика – здесь: верхняя мужская и женская одежда, туника из шерсти
Анна услышала смех незнакомки, когда та встретилась с подругой. Женщины стали вдвоем выбирать благовония. Их парчовые наряды, украшенные вышивкой, трепетали на ветру, будто лепестки цветов. Анна позавидовала беззаботности этих женщин.
Ей придется искать пациентов победнее, как женщин, так и мужчин, иначе она никогда не узнает, почему Юстиниан, который раньше был фаворитом при императорском дворе, в мгновение ока попал в опалу, а затем отправился в ссылку. Хорошо хоть остался жив. Что произошло? И что ей сделать, чтобы добиться справедливости?
На следующий день, придя к взаимному согласию, Анна и ее спутники углубились дальше, в боковые улочки и переулки, жилые кварталы к северу от центра, недалеко от гигантских арок акведука Валента.
Лев, Симонис и Анна шли по такой узкой улочке, что там едва могли бы разминуться два осла. Слева была лестница. Подумав, что сверху будет легче определить направление, Анна и ее спутники стали подниматься по ступеням, повернув сначала в одну сторону, затем в другую. Анна чуть не споткнулась о выбоины в ступенях.
Внезапно проход закончился, и они очутились в маленьком дворике. Увиденное потрясло Анну. Стены, покрытые пятнами сажи, были разрушены, в некоторых из них сквозили дыры. Выщербленный мозаичный пол был покрыт обломками камней и осколками плитки и черепицы, дверные проемы заросли сорняками. Единственная сохранившаяся башня потемнела от копоти. Анна видела, что Симонис едва сдерживает рыдания. Лев стоял молча, его лицо сильно побледнело.
Ужасное вторжение 1204 года… Казалось, оно произошло совсем недавно, а не семьдесят лет назад. Теперь было понятно многое из того, что они видели раньше: улицы, дома на которых зарастали сорняками и постепенно ветшали, разрушенные причалы, которые Анна разглядела сверху. Ее поражала бедность города, который сначала показался ей самым богатым в мире. Люди вернулись сюда лет десять назад, но раны на теле Византии были еще свежи.
Анна отвернулась. Она представила, что творилось в городе во время нашествия крестоносцев, и задрожала от ужаса, хотя на небе сияло яркое весеннее солнце и они со Львом и Симонис были надежно защищены от ветра.
К концу недели они нашли дом в удобном жилом районе на склоне холма, к северу от центральной улицы, между стенами Феодосия и Константина. Из некоторых окон Анна могла видеть огни на берегах Золотого Рога и проблески морской синевы между крышами соседских домов, благодаря чему город казался бесконечным.
Здание было небольшим, но находилось в хорошем состоянии. Полы были выложены красивой плиткой. Анне особенно приглянулся дворик с простым мозаичным узором и двумя виноградными лозами, которые оплетали дом до самой крыши.
Симонис понравилась кухня. Хоть служанка и отпустила несколько пренебрежительных замечаний о ее размерах, но внимательно обследовала каждый уголок, провела рукой по мраморным поверхностям, осмотрела глубокую раковину и тяжелый стол. Там была небольшая комната для хранения зерна и овощей, со стеллажами и ящиками для специй, и, как и во всех хороших районах города, в неограниченном количестве имелась пресная вода, хоть и немного солоноватая на вкус.