Блеск жемчуга

Стоун Кэтрин

Алисон уже начала эту борьбу. Когда она остановилась, ее глаза блестели так же ярко и уверенно, как стены и дома Изумрудного города.

Но может быть, изумруды слишком ярки, слишком ослепительны? А может быть, ее хладнокровное сравнение было слишком сильным, это уже за пределами их отношений? Так или иначе, Мейлин вдруг резко отвернулась от нее и вперила взгляд в фантастическую нефритовую башню за окном.

Алисон запнулась, слова оправдания застряли у нее в горле в надежде, в ожидании…

И вдруг Мейлин сказала, вернее, спросила,

и в ее голосе звучало удивление и надежда:

–  Теперь я - Элли? Так ведь?

–  Мне кажется, да, - так же мягко и с той же надеждой ответила Алисон.
– Вы ищете свой дом, свое место в этом мире. «Нефритовый дворец» - это просто предлог для возвращения в Гонконг. Настоящая же причина - это ваша мать… ведь так?

–  Да. Скорее всего, это так.
– Мейлин снова повернулась к ней, став спиной к ложной и разрушенной мечте, повернулась лицом к сестре, к единственной, кто знал, о чем нужно на самом деле мечтать.
– Я думаю завтра пойти посмотреть на нее, хотя бы издалека.

–  Ах, Мейлин! Я так рада за вас! Но почему же - издалека?

–  Завтра вечером будет открытая дискуссия, митинг в Колизее.
– И Мейлин с гордостью пояснила Алисон: - Моя мать - радикал, она примет участие в этой дискуссии. Это не самое лучшее место для встречи - там будут тысячи людей, - но…

–  Это только первый шаг. Вы хотите, чтобы я пошла с вами?

–  Нет, благодарю вас, - Мейлин благодарно посмотрела на Алисон.
– Но может быть, я смогу позаимствовать у вас хоть немного мужества?

–  Добрый день, миссис Лян, это говорит Алисон Уитакер. Я не сомневаюсь, что мистер Дрейк сейчас занят, но я хотела бы оставить для него сообщение.

–  Я слушаю.

–  Не могли бы вы спросить его, сможет ли он поужинать со мной сегодня вечером? Скорее всего, я распоряжусь, чтобы из «Дюморье» что нибудь прислали в мой номер, но несмотря на это, ужин предполагается формальный.

Миссис Лян обещала передать просьбу Алисон сразу после того, как мистер Дрейк закончит говорить по телефону. Следующие полчаса Алисон, как львица, мерила шагами номер - львица, которая забыла, что такое страх. Она теперь знала, кто она и что для нее действительно ценно в жизни… и она собиралась сражаться за людей, которые были ей дороги.

Наконец раздался звонок, но звонила не миссис Лян.

–  А вы, кажется, меня не боитесь, - сказал он.

–  Джеймс? Разве я могу вас бояться?

–  Не так уж много наберется в Гонконге людей, за исключением нескольких журналистов, которые хотели бы провести сегодняшний вечер в моей компании.

–  Я не боюсь.

–  Может быть, заменим ужин на небольшой коктейль? Я смогу появиться только где нибудь к полуночи…

–  Ну хорошо, коктейль… ближе к полуночи.

–  Миссис Лян говорила что то насчет формы одежды…

–  Да, но если вы не в настроении…

–  Я в настроении.

В половине двенадцатого Ив удалось ускользнуть от гостей, чтобы сделать очень важный звонок.

Его телефон в офисе раскалился добела от гневных звонков со всего мира, но она дозвонилась сразу же по секретному номеру, который он держал всегда свободным - только для нее.

–  Ив?

–  Ах, Тайлер, - прошептала она, - мне так жаль тебя.

–  Ничего. По крайней мере половина тех, кто звонит мне, говорят, что они собираются доверять «Гран при» и впредь, разумеется, при условии скидки.

–  У тебя усталый голос.

–  Нет, я в порядке.
– И он бодро добавил: - Самое главное сейчас - это то, что в понедельник вечером Лили благополучно перенесет операцию, и мы с тобой отплывем в Австралию.

Весь этот вечер Ив провела, вслушиваясь в разговоры гостей и Джеффри о скандале с «Нефритовым дворцом» и о туманных перспективах Джеймса Дрейка, Тайлера Вона и Сэма Каултера. К чести Джеффри следует сказать, что он защищал всех троих. «Хотя, - строго добавил он, - с них теперь не спустят глаз - их поведение должно быть безупречным. Сэм может вернуться в Сан Антонио, чтобы переждать там, пока пламя утихнет, а Джеймсу и Тайлеру нужно остаться в Гонконге, чтобы убедить клиентов и кредиторов, что их фирмы надежны, солидны и вне всякого подозрения».

Ив поняла из его слов, что Тайлеру ни в коем случае не следует бежать из города в понедельник, да еще с женой самого влиятельного тайпана Гонконга. В таком случае на «Гран при» можно будет поставить крест - и Тайлер, кстати, наверняка тоже это знает. И тем не менее, когда он подтвердил, что готов уплыть с ней из города в понедельник, уплыть за луной и звездами в их мечту, в его голосе звучала только любовь, без всякого признака беспокойства.

–  У меня есть другой план, - мягко возразила Ив, - начиная с понедельника я перееду в нашу квартиру, и мы будем жить вместе.

–  Ты собираешься прятаться?!

–  Не прятаться, а любить. Ну, пожалуйста! В Австралию мы сможем уплыть в любое время.

–  Ты уверена, что так будет лучше?

–  Абсолютно.

–  Я люблю тебя, Иванджелин!

–  Я тоже люблю тебя, Тайлер!
– прошептала она.
– Увидимся в понедельник.

Пробило ровно полночь, когда Алисон открыла дверь мужчине, которого она полюбила. Сегодняшняя катастрофа наложила на него свой отпечаток, на лице залегли глубокие тени.

–  У вас не слишком бодрый вид, - тихо сказала она.

–  Зато у вас - великолепный.

–  Это платье сшила мне Джулиана Гуань на Новый год.

–  Я говорю не о платье, Алисон, - спокойно поправил ее Джеймс.
– Я говорю о вас.

В гостиной их ожидало шампанское. Когда Джеймс наполнил бокалы, Алисон подняла тост.

–  За «Нефритовый дворец»!

Джеймс сначала слегка опешил, а потом, чокнувшись с ней, повторил.

–  За «Нефритовый дворец»!

Отхлебнув немного пенящейся золотистой жидкости, Алисон начала, стараясь говорить как можно спокойнее: