Блестящая калоша с правой ноги

Крюкова Тамара Шамильевна

Не помня себя от радости, Гарик стащил с себя куртку, стал размахивать ею, как флагом, и кричать во всю глотку, чтобы привлечь внимание команды корабля. Вскоре Гарик с удивлением разглядел на борту воинственные жерла пушек, и вырезанного из дерева Нептуна с трезубцем в руке, который важно восседал на носу шхуны. В это время корабль развернулся, и солнце на минуту высветило надпись, начертанную золотом на борту: "Гота Предестинация". Гарику стало не по себе. Ноги его ослабли, и он плюхнулся на дно лодки.

"Корабль-призрак", —

с ужасом подумал Гарик вспомнив, что парусники давно уже не бороздят морей и океанов.

Пытаясь унять дрожь в коленках, он ждал, что будет дальше. Теперь ему казалось, что в паруснике было что-то зловещее.

"Этого не может быть. Наверное, я сплю", — пробормотал Гарик, но в этот миг его окатило фонтаном брызг, и он понял, что это не сон.

"Гота Предестинация" надвигалась, словно хотела раздавить маленькую резиновую лодчонку с ее одиноким матросом. Гарик отчаянно пытался ладонями отгрести свое суденышко в сторону, но скоро столкновение стало неизбежным. Гарик закрыл глаза и приготовился покориться судьбе. Вдруг лодка мягко ткнулась в борт корабля.

С палубы раздался пронзительный крик:

— Человек за бортом! Аврал! Палундра!

С борта свесился толстяк в тельняшке, поглядел на Гарика в бинокль и скомандовал:

— Спустить сходни!

В тот же миг он сам выполнил свою команду, перекинув через борт веревочную лесенку, но стоило Гарику ступить на нее, как моряк скомандовал:

— Убрать сходни! — и рывком втянул трап на борт. Гарик не удержал равновесие и упал на дно лодки, которая при этом так раскачалась, что едва не перевернулась. Вскочив, Гарик сжал кулаки и крикнул странному матросу:

— Вы что, с ума сошли? Зачем вы убрали сходни?

В ответ тот громко расхохотался:

— Ха-ха-ха! Это ты с ума сошел! Сходни для того и созданы, чтобы сходить, а не подниматься, разрази меня гром!

— А как мне подняться на борт? — спросил Гарик.

— Это трудный вопрос, — задумался моряк, но скоро нашел решение. Погоди, я тебя втащу. Хватайся за канат.

На этот раз моряк перекинул за борт канат, Гарик уцепился за него и скоро оказался на палубе корабля. Только теперь он разглядел, что вид у моряка престранный. Там, где должен быть лоб, у него был затылок, а на затылке — лоб. Гарик готов был поклясться, что никогда в жизни не встречал никого более странного, но тем не менее что-то в этом человеке показалось ему очень знакомым. И вдруг у Гарика мелькнуло страшное подозрение, от которого по спине у него пополз холодок. Перед ним стоял не кто иной, как пластмассовый моряк с его собственной игрушечной шхуны, только теперь он был живой и настоящий.

— Эт-т-то ваш корабль? — заикаясь, пролепетал Гарик.

— Нет, я тут служу боцманом… но, разрази меня гром, мне больше по душе быть бортмехаником, ведь я — настоящий конструктор, весь в нашего хозяина, — ответил моряк и загоготал во всю глотку.

— А кто ваш хозяин? — робко поинтересовался Гарик.

— Он — большой человек! Конструктор на все руки! Вот, например, видишь

мою голову? Это одно из его важнейших изобретений. Он вправил мне мозги, так что теперь у меня всегда мозги набекрень. Правда, здорово придумано? гордо сказал боцман и широко улыбнулся.

— По-моему, не очень, — угрюмо заметил Гарик.

— Гром и молния! Что ты, салага, знаешь о величайших изобретениях? Только такой человек, как я, может управлять шхуной моего хозяина!

Боцман с такой силой ударил себя в грудь, что от удара плашмя свалился на палубу. При этом он опять раскатисто захохотал. Вскочив на ноги, боцман доверительно сказал:

— Это особый корабль. На нем могут плавать только настоящие конструкторы. Кстати, а сам-то ты — конструктор? — спросил боцман и, наставив на Гарика бинокль, стал в упор разглядывать его через увеличительные стекла.

— Да как сказать, — неопределенно пожал плечами Гарик.

— Что?! Если ты не конструктор, тогда — за борт, — взревел боцман, при этом дважды повернув форменную фуражку вместе с затылком вокруг оси.

— Нет, я конечно, конструктор. То есть я хотел сказать, что когда вырасту, буду конструктором, — поспешно сказал Гарик.

— Прекрасно! В таком случае объявляю бал в честь нашего спасенного гостя… Как тебя, говоришь, зовут?

— Гарик.

— Бал в честь гостя, Горе-конструктора.

— Да не горе, а Гарик, — поправил Гарик.

— Гари-конструктор или Горе-конструктор, какая разница, — загоготал боцман, — главное объявить балл. Или ты считаешь, что одного балла мало? боцман озадаченно почесал затылок, то есть лоб, вобщем то, что находилось на месте затылка, и произнес:

— Возможно, ты прав, мой мальчик. Пойдем, я объявлю два балла, в твою честь!

Боцман ухватил Гарика за рукав и потащил его в рулевую рубку. Там он подошел к барометру, разбил стекло и стал сосредоточенно крутить стрелку, приговаривая:

— Два балла, три балла, четыре, пять…

— Что вы делаете? — ужаснулся Гарик. Хоть он и не был моряком, но знал, что в море без барометра нельзя.

— Я накручиваю баллы в твою честь, — добродушно улыбнулся моряк, продолжая крутить, дергать, тащить и колупать стрелку. Вдруг та жалобно треснула и осталась в толстых, как сосиски, пальцах боцмана.

— Разрази меня гром! Такого шторма море еще не видело! Даже барометр не выдержал! — счастливо рассмеялся боцман, вертя стрелку в руках.

"Да он псих", — пронеслось у Гарика в голове. По спине у мальчишки поползли мурашки. Остаться один на один с сумасшедшим посреди океана было не самым увлекательным приключением.

— Без барометра мы пропадем. Вдруг нас настигнет буря? — покачал головой Гарик.

— Клянусь бочонком рома, нас не настигнет никакая буря.

Мы пойдем на всех парусах, и быстренько от нее убежим, — весело сказал боцман и тут же скомандовал:

— Свистать всех наверх!

Выполняя свою команду грузный моряк на удивление шустро полез по снастям вверх, насвистывая веселую мелодию.