Блез Паскаль
Шрифт:
Паскаль решительно заявляет свой протест против слепого преклонения перед авторитетами (особенно схоластизированного Аристотеля): «Когда мы цитируем авторов, мы цитируем их доказательства, а не их имена» (там же, 202).
Юный Блез Паскаль заставил старого иезуита отказаться от многих своих возражений, правда, у того не было недостатка в новых. Ответ молодого ученого написан в преувеличенно любезном тоне, впрочем характерном для эпистолярного стиля эпохи, но без подобострастия и робости. В вопросах истины он бескомпромиссен, смел и решителен, а спекулятивная изворотливость иезуита не мешает ему видеть «слабость защищаемого им мнения, как и силу его ума» (там же, 204). В конце письма Паскаль опасно откровенен (иезуиты были сильны и влиятельны) и не отказывает себе в удовольствии высказать своему оппоненту то, что он о нем думает: «Несомненно, что та ловкость, с которой вы доказывали невозможность пустоты, легко заставляет предположить, что с не меньшим
Позже ученый иезуит написал книгу «Полнота пустоты», в которой всю свою эрудицию направляет против новой науки, в защиту устаревшей догмы. Но, не надеясь на силу своих аргументов, преподобный отец не погнушался в вопросах истины прибегнуть к силе и власти высокопоставленного лица. Не без коварного умысла он посвятил свою книгу принцу Конти, слывшему покровителем наук. В этом посвящении хитрый иезуит пишет: «Природа теперь обвиняется в пустоте, и я хочу защитить ее в присутствии вашей светлости… Она надеется, ваша светлость, что вы не оставите без наказания все эти клеветы… и тогда никто не осмелится утверждать, по крайней мере в присутствии вашей светлости, что есть пустота в природе» (там же, 217). Об экспериментах с вакуумом Ноэль отзывается весьма неуважительно, расценивая их как «смешные, ложные и мало понятные» (там же, 214). Огорченный Блез счел за благо не вступать в утомительные препирательства с ловким иезуитом.
Зато Паскаль решил более строго обосновать свои выводы относительно действительной причины пустоты. Если таковой является тяжесть воздуха, то изменение высоты воздушного столба должно привести с необходимостью к изменению высоты жидкости в трубке. Для этого надо было измерить уровень жидкости у подножия и на вершине высокой горы. Естественно, что мысль Паскаля обратилась к родной гористой Оверни, где возвышалась полуторакилометровая Пюи-де-Дом. По поручению Паскаля там и осуществил Перье задуманный эксперимент (19 сентября 1648 г.), давший блестящие результаты, полностью подтвердившие теоретический расчет Паскаля: на вершине горы столбик ртути опустился на 84,4 миллиметра. Паскаль проверил эти результаты в Париже в нескольких местах: внизу и наверху собора Нотр-Дам, высокого дома с 90 ступеньками и башни Сен-Жак. Везде с точностью наблюдалось обнаруженное Перье понижение столбика ртути с поднятием на высоту. К концу 1648 г. Паскаль выпустил в свет брошюру «Рассказ о великом эксперименте равновесия жидкостей», в которой окончательно похоронил многовековую догму об horror vacui, в утверждении которой, согласно Паскалю, «соревновалось множество философов» (там же, 226). Во всеуслышание Паскаль объявил: «Природа не имеет никакого страха перед пустотой» (там же). Все, что ранее объясняли с помощью этой мнимой причины, легко объясняется давлением воздуха.
Большой неприятностью для Паскаля была выраженная Декартом претензия на приоритет, считавшим, что идею «великого эксперимента» именно он подал Паскалю во время их встречи в 1647 г. Странной кажется эта претензия, поскольку тогда он объяснял явления вакуума с помощью своей «тончайшей материи». Более того, после выхода в свет брошюры Паскаля «Новые опыты, касающиеся пустоты» Декарт в письме К. Гюйгенсу, отцу известного Христиана Гюйгенса, от 8 декабря 1647 г. весьма неуважительно отозвался об исследованиях и выводах Паскаля: «Мне кажется, что у молодого человека, написавшего эту книжечку, слишком много пустоты в голове и что он очень торопится» (72, 376). А в письме М. Мерсенну от 13 декабря 1647 г. он даже обещал защищать от Паскаля свою «тончайшую материю». Паскаль оставил без ответа претензии знаменитого философа: ему претила всякая борьба за приоритет. Большинство исследователей и ученых отвергли притязания Декарта и оставили приоритет за Паскалем.
Правда, следует заметить, что как философ, отвергавший пустое пространство в том смысле, чтобы в нем не было «никакой субстанции», Декарт был прав. Но Паскаль, как мы это видели, не делал подобного рода вывода. При встрече оба ученых не могли найти общего языка, поскольку говорили о разных явлениях: Декарт имел в виду абсолютно пустое пространство и отвергал его, а Паскаль — условную пустоту, вызываемую давлением воздуха.
Еще несколько лет Паскаль посвятил экспериментам с вакуумом. В ходе этих экспериментов он открыл закон, который с тех пор носит его имя: жидкости передают оказываемое на них давление во все стороны одинаково. Паскаль усовершенствовал барометр, идея которого была предложена Торричелли: столбик ртути колеблется не только от перемены атмосферного давления, как думал Торричелли, но также и от температуры воздуха, его влажности, направления ветров и других факторов. Кроме того, Паскаль установил, что с помощью барометра можно измерять высоту местности, предложив идею высотометра (ныне альтиметр). Одним из важнейших практических приложений открытых Паскалем закономерностей было изобретение им «новой машины» для увеличения человеческих сил «в желаемой степени» — гидравлического
Результатом теоретического осмысления всех его опытов с вакуумом был «Трактат о пустоте», о завершении которого Паскаль сообщает в письме де Рибейру (первому председателю податной палаты Клермонского парламента) от 16 июля 1651 г. Но трактат так и не увидел света, от него дошло до нас лишь знаменитое «Предисловие» (см. 14, 230–232). В период с 1651 по 1653 г. Паскаль написал еще два трактата: «О равновесии жидкостей» и «О тяжести воздушной массы», которые были изданы Флореном Перье в 1663 г., уже после смерти ученого (см. там же, 233–263; в рус. пер. 11, 363–398). Так наряду с Архимедом и голландским ученым Симоном Стевином Паскаль заложил основы гидростатики.
5. «Светская жизнь» Паскаля
Врачи не раз советовали Блезу отвлекаться от научных занятий и отдавать дань своей молодости, уделяя внимание тем развлечениям, которые подобают его возрасту. Еще в Руане Паскаль изредка посещал светские салоны, приобрел немногих друзей, которыми и был втянут в «дело Сент-Анжа», стоившее ему многих нервов и сил. Переезд в Париж летом 1647 г. не дал ему желанного отдыха из-за болезни, а затем в связи с работами в области вакуума. Через год началась «парламентская Фронда», антиабсолютистское движение, возглавленное Парижским парламентом, потребовавшим от короля ликвидации должности интендантов. Срочно отозванный из Руана отец Паскаля навсегда оставил службу и присоединился к детям в Париже. Когда-то будучи сам фрондером, постаревший Этьен Паскаль теперь мечтал вырваться с детьми на родину ив осажденного Парижа, что он и сделал в апреле 1649 г. после снятия осады. Он умер через год по возвращении в Париж, 24 сентября 1651 г. Не успел Блез оправиться от этого горя, как его настигла другая беда: Жаклина твердо решила уйти в монастырь, чему резко противился при жизни их отец. В январе 1652 г. она тайком покинула дом и переехала в Пор-Рояль. Блез был в отчаянии, но все еще надеялся переубедить ее, пока она проходила испытательный срок. Тем не менее через полтора года обряд пострижения состоялся. Впоследствии она приложит все силы для того, чтобы увлечь за собой и брата.
Паскаль снова с головой уходит в науку, завершает трактаты по гидростатике, о конических сечениях, пишет несколько сочинений по математике, в частности по алгебре и теории чисел.
С осени 1652 г. до весны следующего года Паскаль живет у Жильберты в их замке Бьен-Асси близ Клермона. Осенью 1653 г. Паскаль знакомится с герцогом де Роанне, ставшим его близким другом, и его двадцатилетней сестрой Шарлоттой, в судьбе которых он сыграл руководящую роль. Герцог был моложе Паскаля всего на 4 года, но сразу же признал в нем своего наставника и следовал за ним до конца его короткой жизни, пережив своего великого друга на 34 года. Что же касается прелестной Шарлотты, то ряд исследователей не избежали соблазна сочинить красивую версию о возвышенной и вместе с тем вполне земной любви Паскаля к ней. Одни считают эту любовь безответной, другие усматривают причину «несостоявшегося романа» влюбленных в сословных предрассудках. Третьи вообще отвергают саму возможность романа между ними. Исследователь-психоаналитик Ш. Бодуэн, тщетно пытаясь выяснить характер их взаимоотношений, с безнадежностью замечает: «…есть по крайней мере одна неоспоримая любовь в жизни Паскаля — это его сестра Жаклина» (60, 50).
Оставшиеся источники не дают оснований для однозначного решения этого загадочного вопроса. Значительный свет здесь могли бы пролить письма Паскаля Шарлотте, которые она получала от него с сентября 1656 по март 1657 г. и которые хранила до конца дней своих (1683), но, увы, перед ее кончиной муж настоял на том, чтобы они были сожжены. Так по прихоти герцога де Ла Фейада, женой которого Шарлотта стала через пять лет после смерти Паскаля, мы лишились глубоко личных документов — «живых участников», возможно, душевной драмы Паскаля (см. подробнее 91).
Но если для нас остается нераскрытой тайной предмет любви Паскаля, то зато мы хорошо знаем о тех возвышенных чувствах, которые он испытывал по отношению к любимой женщине. От тех лет сохранился удивительной искренности документ — небольшое, но очень емкое по содержанию «Рассуждение о любовной страсти». Оно принадлежит к философско-любовной лирике. Это исповедь великого ума и горячего сердца, с неподдельной откровенностью повествующая о незабываемых радостях и горестях любви. Но это не эмпирическое описание, а философско-обобщенное размышление о любви и ее необходимых и неизбежных проявлениях как атрибутах возвышающей человека страсти.