Блики прошлого. Наследие
Шрифт:
Дея не стала торопиться с предположениями. Она украдкой взглянула на Глеба. Он шел все с тем же ничего не выражавшим лицом, посматривая время от времени на стены усадьбы. Дея терялась в догадках – они друзья, расставшиеся на почве ссоры или сослуживцы, один из которых ушел со службы благодаря другому? Но, предоставив событиям развиваться по собственному плану, она переключила все свое внимание на гостей. Недаром она была дочь своего отца, как и его, её сейчас очень занимало содержимое шкатулки, тем самым подталкивая к скорейшему знакомству с группой и раскрытию секрета заветного мешочка.
– Кирил Данилович, что ж ты сам решил приехать, а не послал молодёжь? – еще издали заговорил
– Господи! Михал Михалыч! И ты здесь? – мужчина, с выбивавшимися из-под соломенной широкополой шляпы серо-седыми прямыми волосами, обернулся и тоже расплылся в улыбке, пролегавшей в границе между усами и академической седой бородкой. Его маленький, слегка вздернутый нос, смешно зашевелился, утопая в пухлых щечках. На его загоревшем, приветливом, открытом лице, источавшем доброжелательность, виднелись ямочки. Широкие седые брови разлетались на переносице, как крылья птиц в полете. Из-под них смотрели большие круглые карие глаза. Взгляд их был прям и откровенен. – Не ожидал, не ожидал…
Выглядел он так, будто всецело противостоял современной моде, ну или, как если бы он совсем не хотел ее замечать, оставаясь преданным поклонником стиля 50-х годов. Это был элегантный, красивый советский мужчина. Светлый пиджак двубортного костюма, классической полуприлегающей формы, он держал в руке. Светлые широкие брюки, со складками у подчеркнуто высокой талии и манжетами внизу, сшитые из однотонной ткани, обтягивали круглый живот профессора. Темно-синие подтяжки, двумя дорожками убегали назад по рубашке голубовато-линялого цвета и соединялись между собой на середине спины. Спереди же, особенно выделялся галстук. Как и положено декоративному аксессуару, он был очень экстравагантен. Его необыкновенно колоритный «пожар в джунглях» 18 – на черном фоне полыхали оранжевые, алые и желтые краски – не потерял свою актуальность для носящего его и ныне. Длина брюк, доходивших до щиколотки, обнажала светло-бежевые носочки в растоптанных, черных, запыленных ботинках. Такая глубокая преданность советской моде, вызывала и восторг, и удивление разом. Но, пожалуй, не стоит потешно реагировать и насмехаться над пристрастиями пожилого человека. Как бы странным не выглядел его внешний вид сегодня, каждый имеет право на собственные предпочтения и вкусы. Хотя, надо отметить, на его фоне Далина занимал более выигрышную позицию.
18
Аналог англ. Hotskins, КомпьюАрт 12'2000 Творческая Группа «Колорит».
Мужчины горячо обнялись. Не отметить, что они давние и хорошие приятели, было нельзя, а вот о двух других, присутствовавших здесь же, этого не скажешь. Они, молча, обменялись взглядами, проявив при этом сдержанность, граничащую с холодностью.
– Я немногим раньше вас прибыл. Прошу любить и жаловать – мой старинный товарищ – Рожнов Кирил Данилович, доктор исторических наук, профессор, – представил Михал Михалыч мужчину. – Кирил Данилович, теперь познакомься: Мальвиль Николай Романович – хозяин этого уникального имения, его дочь – Дея, Глеб Горчевский – начальник замечательной стройки, – он показал в сторону усадьбы.
– Очень приятно… Знакомьтесь, – Игорь Владимирович Губернаторов – заведующий кафедрой древней истории, а это наша помощница, студентка последнего курса – Алёна Гец, очень, знаете ли, перспективный в будущем ученый, – представил Рожнов прибывших с ним коллег.
– Здравствуй, Глеб, – наконец, поприветствовал Губернаторов, протянув руку. – Мир тесен. Кого-кого,
– Мир слишком мал для нас двоих, – ответил Горчевский, пожав его руку, но быстро отпустив.
Все обменялись приветствием. От внимательного глаза Глеба не ускользнуло то, как Губернаторов не сразу отпустил руку Деи, отметив, что и она не торопилась ее отнять.
Так как, из-за восторженной суеты Далины, Алена оказалась между мужчинами помоложе, она совсем растерялась и разрумянилась от смущения. Дее, мягко улыбнувшись, пришлось прийти ей на помощь. Протянув девушке по-дружески руку, вежливо пригласила всех пройти в дом, и, таким образом, они возглавили шествие. Поскольку до входа было не более двадцати метров, вся группа преодолевала расстояние в кратких беседах и знакомстве. Дея, приятным голосом, завела с девушкой разговор на тему, примерно близкую той – об учебе, интересе к науке. Далина и Рожнов, переполненные счастливой встречей, засыпали друг друга вопросами и, активно жестикулируя, медленно направлялись следом. Мальвилю удавалось лишь изредка вставлять реплики. Процессию завершали Горчевский и Губернаторов.
– Давно не виделись, Глеб. Как поживаешь? Вижу, сменил профиль?
– Не могу доставить тебе радость, сказав, что жизнь моя не сложилась. Меня все устраивает.
– Зачем ты так! Хотя, …всё верно.… Ко мне относиться иначе ты теперь не можешь, понимаю…
– Вижу, что и ты сменил горизонталь…
– Глеб, не хватит слёз, чтобы смыть мои прегрешения, – пропустив замечание Горчевского, продолжил Губернаторов. – Поверь, мне досталось за все былые ошибки, так что, ты уж, будь добр, попридержи лошадей,… по возможности…
Он остановился. Горчевский замедлил шаг, но останавливаться не стал.
– Глеб, постой…
Горчевский остановился и обернулся. Губернаторов подошел вплотную.
– Прости меня, …если сможешь.… Знаю, это сложно…
– Помнится, ты любил повторять одну замечательную фразу: в действительности все совершенно иначе, чем на самом деле…
– Не забыл старину Экзюпери, – Гоша попытался изобразить подобие улыбки, но она вышла больше похожей на элемент страдальческой мины. – К чему ты сейчас ее вспомнил?
– Думаю, что ты и сейчас еще не осознаешь всего… – Глеб вспомнил, как задержалась рука Деи в его ладони…
Игорь хотел было возразить, но не стал. Вероятно, подумав о том, что бесполезно переубеждать Горчевского и благосклонности ему не заслужить, а, может, оно в действительности так и было…
– Думаю, не нова будет для тебя истина: чтобы потерять доверие к человеку достаточно одного поступка, и даже тысячи слов – прости, не помогут его вернуть, – холодно ответил Глеб. – Так что, Гоша, мне сейчас совершено не интересно ни твое раскаяние, ни попытки, заставить меня проникнуться сочувствием к тебе. Поверь, уже давно не держусь за пояс нашей дружбы и закрыл эту тему. Все что не делается в жизни, все к лучшему. В этом, убедился не один десяток раз.
– Был бы рад с тобой не согласиться, но вынужден признать правоту. Ты много не знаешь и, хочешь того или нет, а нам придется поговорить.
– Хорошо, только сейчас главное для меня – усадьба, а также все, что с ней происходило, и, поверь, обиды я ни на кого не держу, это слишком большой и тяжкий груз, а мне хочется идти по жизни налегке.
Губернаторов не нашелся, что ответить. Таким образом, осмотрительно прощупав оппонента, Глеб теперь знал, как себя нужно вести и решил, что правильным будет – обезоружить «неприятеля». Беззаботно снисходительно поведя дальнейшую речь, предположил, сколь весомы достижения Гоши в области науки, тем самым навязав тому свое верховенство.