Блин и главная улика
Шрифт:
Такую крупную рыбу нельзя тупо тянуть к берегу, это не перетягивание каната. Рыба порвет себе губу и уйдет. Нужно вываживать ее постеенно, немного уступая, когда рыба ломанется в глубину, и выбирая каждую слабинку, когда она пойдет в твою сторону. А как подтянешь к берегу, дать ей глотнуть воздуха и тогда вытаскивать рывком, пока не опомнилась. Пожилой рыболов в тарахтящей моторке во все глаза пялился на Блинкова-младшего. Конечно, сообразил, что парень вываживает не просто рыбу, а огромную рыбу, царь-рыбу! А может, подумал: что это за голый придурок скачет по берегу?
– Стойте! – заорал Блинков-младший.
Это было какое-то наваждение. Рыболов
– Стойте! Подождите!! Вернитесь!!! – вопил Блинков-младший в спину рыболову.
Тот оглянулся, покрутил пальцем у виска и прибавил газу.
Он был уже так далеко, что не расслышал слово, которое Митьке надо было кричать с самого начала:
– Помогите-е!!!
Глава XVI
Неудавшийся сеанс связи
Рыбу он упустил. Вместе с крючком и большей частью лески. Остался обрывок метра в два и – на память – порезанный палец и сизые рубцы на ладони. Блинков-младший привязал к этому обрывку блесну, насадил на крючок вторую жареную пиявку и забросил снасть в воду. Удилище-прутик он воткнул поглубже в песок и ушел к костру. Если кто-нибудь поймается, то хорошо, но надежды на это было мало.
Подойдя к бревну, на котором сидел раньше, Блинков-младший обнаружил, что все оно испятнано кровью. Ощупал себя – так и есть: места, где присосались пиявки, продолжали потихоньку кровоточить. Потому что слюна у пиявок не только обезболивающая. От нее еще и кровь перестает сворачиваться.
Зато джинсы высохли. Блинков-младший надел их – и бинты, и одежда, и его единственное имущество, не считая револьвера.
После борьбы с рыбиной и непростительно глупой сцены с рыболовом в груди была такая пустота, как будто из него вынули сердце. Двигаясь, как автомат, Блинков-младший нарезал обломком ножовочного полотна веток и до темноты плел из них щит. Когда совсем стемнеет, можно этим щитом перекрывать свет костра и сигналить на виллу. Три длинных, три коротких: «SOS», «Сейв ауэ шип» – спасите наш корабль. Хотя моряки наполовину в шутку, наполовину всерьез переводят этот сигнал как «сейв ауэ соулз» – спасите наши души.
Затея казалась пустой. Капусто будет сидеть у себя в «Контроле за периметром» и вряд ли посмотрит на далекий остров. У него есть телекамера на берегу, но она и контролирует берег и узкую прибрежную полосу воды. Надеяться можно только на случайность. Вдруг Капусто захочется подышать свежим воздухом, вдруг на какой-нибудь даче засидятся гости…
Кроме банкирской, на берегу еще всего четыре виллы – поселок рос вдаль от озера, так уж ему отмерили землю… Что за люди там живут? Какое им дело до мелькающего вдали огонька?! Разумеется, в поселке уже знают, что Блинков-младший исчез. Но кому в голову придет искать Блинкова на озере, если в противоположной стороне, на шоссе, нашли его искореженный велосипед?
Когда совсем стемнело, Блинков-младший подбросил в костер дровишек и начал поднимать и опускать свой щит. Три длинных, три коротких, три длинных, три коротких. Спасите мою душу!
На башенке особняка всю ночь горел дежурный прожектор. Под утро его скрыл туман.
Глава XVII
Спасение утопающих – дело самих утопающих
Полуголый на необитаемом острове… Друзья думают, что
К рассвету он решился. Никто тебя не спасет, если ты сам как следует не постараешься спастись. В конце концов, до берега не больше десяти километров, а в мире полно людей, которые переплывали Ла-Манш. Блинков-младший не помнил, какая ширина Ла-Манша, но точно знал, что больше.
Средняя скорость пешехода пять километров в час. Пловец движется раза в два медленнее. Значит, плыть ему часа четыре. Пускаться на такое дело без плавсредства и на голодный желудок – безумие.
Проблемы с желудком Блинков-младший надеялся уладить с помощью лягушек. Ему не было противно. В животе пели фанфары и время от времени тоненько вступал рожок. Такая музыка лишает человека привередливости в еде. Французы – тонкий народ, законодатели европейской моды, а за милую душу трескают и лягушек, и улиток. Чем он лучше француза?
Теперь надо решить, на чем поплывем.
Ответ лежал на поверхности, точнее, Блинков-младший на нем сидел. Он довольно легко подкатил бревно от костра к берегу. Оторвал от балагана подходящую доску, чтобы грести, столкнул бревно в воду, оседлал… и опрокинулся.
Потратив с полчаса, Блинков-младший понял, что бревно и байдарка – разные вещи. Он мог лежать, обхватив бревно руками и ногами и с трудом сохраняя равновесие. Но сидеть и грести не получалось.
Был еще один способ, в надежность которого Блинков-младший не очень-то верил. В войну солдаты форсировали даже крупные реки на плащ-палатках, набитых соломой, ветками и вообще чем придется. У него была пленка, которой обтянут балаган, и сухой камыш. Но пленка вся издырявлена гвоздями. Камыш в ней намокнет. Так что предстоит миленькое соревнование: что произойдет быстрее – он доплывет или поплавки с камышом утонут?
Ничего лучше Блинков-младший не придумал. Он уже собрался на лягушиную охоту, чтобы подкрепиться перед работой, но потом без особой надежды решил проверить удочку.
Леска пошла без сопротивления. Он тащил ее уже только потому, что леска могла пригодиться. И вдруг за сверкнувшей в воде блесной показалась длинная тень. Еще несколько секунд, и Блинков-младший вытащил на берег большого снулого налима!
Выковыривая тройник у него из пасти, Блинков-младший не мог себе представить, как налиму удалось попасться на удочку. Два из трех крючков тройника были сломаны. Причем обломки торчали так, что должны были уколоть налиму губы, прежде чем он втянет наживку. И он кололся, но жрал! Это был какой-то рыбий гурман. Ему так захотелось отведать жареной пиявочки, что он пожертвовал жизнью.
Блинков-младший без всякого сожаления отложил знакомство с французской кухней. Он разгреб угли костра, чуть разрыл прокаленную землю и закопал в нее налима, а костер восстановил на прежнем месте. Так пекут рыбу совсем дикие индейцы, которые не умеют даже лепить глиняную посуду.
Пока налим пекся, Блинков-младший снял пленку с балагана. У него оказалось два больших куска, но это, может быть, и к лучшему: получится не один поплавок, а как бы спасательный жилет.
С содроганием вспоминая о пиявках, Блинков-младший еще раз сходил к ним в гости и нарезал сухих камышей. Стебли у них были глянцевые, как лакированные. Пожалуй, зря он опасался – за четыре часа камыши не промокнут.