Блин и клад Наполеона
Шрифт:
Тут на глаза РС попались часы, и она помрачнела:
– Мать придет через полчаса, а у меня…
– Знаю, поросенок некормленый. Вот сама и покормит, – перебил Блинков-младший. Ему не понравилась эта мать, которая швыряется поленьями.
– Что ты, она же с ночи! Сейчас отдежурила в больнице, поспит и к часу пойдет в поликлинику. Медсестра она. Бьется на двух работах, а мы с бабкой у ней на шее сидим и ноги свесили, – объяснила РС чьими-то чужими словами: у нее даже голос изменился. – Так что прости, москвич. Я уже и штаны Витальроманчевы
Блинков-младший протянул руку. Девчонка сунула ему в ладонь что-то угловатое и заставила сжать кулак.
– Это вроде подарка. Не подумай чего – я его сама нашла.
Не успел Блинков-младший сообразить, при чем тут штаны, как она вскочила и кинулась на прорыв!
Душман был начеку. Одним прыжком перелетев комнату, он вцепился ей в толстую ватную штанину! Но девчонка успела выскочить в коридор и тянула на себя дверь, прищемляя псу морду.
– Душманка, пусти!
Крак! – порвалась штанина.
Хлоп! – Душман с клоком ваты в зубах шмякнулся на хвост, и дверь захлопнулась.
Щелк! – а это задвижка.
– Москвич! – крикнула из коридора девчонка. – Дверь не ломай, Душман этого не любит! Скажи Витальроманчу, что телеграмму я отправила, сдача в прихожей – не вздумай свистнуть, я проверю! А штаны потом зашью.
Блинков-младший разжал кулак. На ладони, впившись в кожу наполовину отломанным ушком, лежал орденский крестик. Вид у него был такой, словно крестик долго и разнообразно использовали по хозяйству: распрямляли на нем гвозди, сковыривали пивные пробки, подкладывали под ножку стола.
Хлопнула входная дверь. В окно было видно, как девчонка бежит через двор. Купленное на вырост длинное пальто черкало по сугробам. В снегу отпечатались автомобильные шины; след вел к воротам. Ясно, как РС поняла, что Виталий Романович уехал на машине… И папа с ним: к гаражу шли две цепочки взрослых следов. Скорее всего, Виталий Романович повез его в поликлинику, обрабатывать раненную ногу. Значит, скоро вернутся.
Душман выплюнул вату и с печальной мордой улегся, положив голову на передние лапы.
– Надули нас, братец, – сказал ему Блинков-младший, снова устраиваясь поспать. А что еще делать взаперти?
Загадок не убавилось. Была пушка без цапли, было непонятное исчезновение Ник-Ника, а что стало? «Бронзовая пушка без какой-то там штуки». Что в лоб, что по лбу (хотя бронзовая – нелишняя подробность: значит, Блинков-младший не ошибался, пушка старинная).
И еще: Ирка говорила, что Ник-Ник – товарищ Виталия Романовича. Но РС так не считает, и Блинков-младший с ней согласен: товарищи у товарищей кокарды не воруют.
Что же получается? Отношения у них неважные. Но папе Виталий Романович сказал (а Ирка подслушала), что Ник-Ник ему товарищ. Почему?
Глава VII
Под присмотром Душмана
В третий
– Митек, вставай! Ты от кого заперся?
– Ага, – поддакнул Блинков-младший. – С той стороны заперся, а потом влез в окно. В заклеенное. Шутка.
– А кто же тебя? Скажешь, Виталий Романович или папа?
– Да была тут одна. Рыжая, в чужих штанах.
– Штаны в коридоре валялись, я убрала, – подтвердила Ирка и, забыв об РС, затараторила: – Митяище, какая тут посуда, какие штучки военные! Вот раньше была форма – гусары, драгуны! Блеск! Пойдем посмотрим!
– Неудобно, – стал отказываться Блинков-младший.
– Ха, неудобно! Во-первых, все двери открыты. Во-вторых, мы под присмотром Душмана. Он знает, что нам удобно, а что неудобно. Мне кажется, у Душмана приказ: поднять нас, накормить и провести экскурсию.
– И песенку спеть на ночь? – засомневался Блинков-младший.
– Может быть. Вечером увидим, – невозмутимо ответила Ирка.
Услышав свою кличку, Душман подошел к ней, приласкался и вдруг повторил свой фокус со спальником. На этот раз он застал Блинкова-младшего врасплох. Дернул и стащил с дивана.
– Я же говорила, у него приказ нас поднять, – заметила Ирка. – Пойду на кухню. Одевайся.
Она ушла, а Душман с умильной мордой уселся рядом с барахтавшимся на полу Митькой. В уголке огромной пасти повисла слюнка. Душман облизнулся и по-щенячьи тявкнул. Блинков-младший понял, что ему и на самом деле было дано такое приказание, и теперь пес ждет награды за то, что так хорошо его выполнил.
– Молодец, – сказал он и потрепал Душмана по лобастой башке.
Да, овчарка – это вам не любая другая собака. Овчарки – собачьи мудрецы. Они только разговаривать не умеют, а так понимают все.
Пока восьмиклассники уминали поджаренную Иркой яичницу, Душман деликатно лежал в углу кухни. У него там было две миски, и обе пустые.
– Надо ему что-нибудь дать, – решила Ирка. Нашла в холодильнике колбасы и отрезала ломтик. – Душман, служи!
Пес изумленно поднял одну бровь и отвернулся.
Ответ был яснее ясного: «Что я тебе, комнатная собачка, что ли? У меня служба посерьезнее, чем на задних лапках ходить!». Смущенная Ирка бросила колбасу в миску. Душман взял ее зубами и переложил в другую, а пустую миску стал гонять по полу носом.
– Пить хочет, – догадался Блинков-младший и налил Душману воды.
Пес напился, закусил колбасой и стал ждать, когда позавтракают люди.
Потом он повел наших по музею Виталия Романовича. Как настоящий экскурсовод, шел впереди и распахивал двери. Чего там только не было! Старинная посуда, иконы, чаши и лампады, фигурки из нежного просвечивающего мрамора, чернильницы и песочницы, ордена и военные значки, старинные конские уздечки с бляхами, подгнившие и аккуратно подшитые новой кожей.