Блистательное выступление

Зайцев Алексей

Семен Сусликов. Если бы мне сказали, что вы так хорошо разбираетесь в классическом блюзе, я бы согласился дать концерт в вашей студии еще год назад.

Радиоведущий. Пока отец развлекался в своей шахте, целыми сутками вдыхая угольную пыль и спускаясь все глубже под землю, мать откровенно надрывалась, занимаясь стихосложением.

Семен

Сусликов. Какую из моих композиций вы предпочли бы сегодня услышать?

Радиоведущий. Всю жизнь я задавался вопросом: почему одним достается все и они могут целыми днями торчать в свое удовольствие в шахте, добывая полезные ископаемые, а другие должны, не щадя собственного здоровья, горбатиться над стихами?

Семен Сусликов. Хорошо, сдаюсь. (Поднимает руки.) Вы полностью меня убедили. Теперь я вижу, что в области блюза ваши познания действительно огромны. Я бы, конечно, мог немного повредничать и спросить вас о джазе, но не стану отнимать время у радиослушателей. В конце концов, они собрались у своих приемников не ради вашей пустой болтовни, а ради по-настоящему талантливого человека. И посему…

Радиоведущий. Да, Семен, было бы неплохо, если бы вы им сыграли.

Семен Сусликов. Не думайте, что это так просто, мой дорогой. Для человека, который изучает губную гармошку так долго, как я, для человека, чьи губы уже давно слились с этим инструментом это не просто игра, это священное действие. И для того, чтобы понять, что чувствует истинный музыкант, художник, творец, самородок… для этого нужно обладать особым даром. Вот скажите, любили ли вы когда-нибудь (задумывается) службу в армии?

Радиоведущий. Бесспорно!

Семен Сусликов. Тогда вам должно быть знакомо это сладкое чувство удара сапогом по коленной чашечке, когда все тело пронизывает приятная щемящая дрожь, наполняющая душу истинным творческим горением. Тот миг, когда вместо бездарно отнимающего время сна, ты чистишь

чьи-то ботинки или моешь полы! Когда тебе выбивают зубы и этим ты отдаешь долг родине! Я никогда не забуду этих сладких моментов!

Радиоведущий. Вчера я сидел в своей квартире на семнадцатом этаже. Все окна были заперты. Особенно заперто было окно на кухне. Именно через него прилетела саранча. Большая и сильная. Она упала в тарелку с борщом. Упала и весь его выпила. Саранча была зеленая, но при этом почему-то напоминала мне пчелу. Возможно, потому, что я в этот момент думал о том, что лучше бы она была полосатая.

Семен Сусликов. Когда берешь в руки губную гармошку, то забываешь о том, кто ты. Русский или американец, презираемый всеми бледнолицый или уважаемый всеми негр. Суслик ты или Сусликов. Все это становится не важно.

Радиоведущий. Когда саранча съела весь борщ, я схватил со стола ножницы и разрубил ее. Я сделал это абсолютно хладнокровно, не почувствовав ни малейшей жалости. В конце концов, и людей точно так же ежедневно кромсают хирурги, которые маскируются под лекарей, но на самом деле стремятся лишь покромсать.

Семен Сусликов. Дыры в губной гармошке напоминают мне черные дыры. Они вытягивают из меня бесполезный воздух и преобразуют его в прекраснейшие мелодии. В звуки.

Радиоведущий. Я разрубил саранчу ножницами. Голова и четыре лапы остались на одной стороне, а крылья на другой.

Семен Сусликов. Когда я играю, мои пальцы бегают по гармошке как заведенные.

Радиоведущий. Откромсал саранче прыгучие лапы во время битвы.

Семен Сусликов. И таким образом появляется музыка. Звуки заставляют ее возникнуть! Она оживает!

Радиоведущий. Так она жива была, как ни в чем не бывало! Долго я ее смерти ждал! Пока не посадил на ложку и не выбросил на улицу газонокосильщику. Там, думаю, доумерла!

Конец ознакомительного фрагмента.