Блистательный маркиз
Шрифт:
Опустившись на четвереньки, Элизабет вытащила из-под кровати башмаки, которые забросила туда позавчера. Обнаружив по соседству с ними сумочку, она прихватила и ее.
— Уже уходишь? — спросила Джейн. Элизабет кивнула и, усевшись на плетеный коврик, натянула туфли.
— Не ждите меня, — сказала она. — Не знаю, когда вернусь. Возможно, леди Дэнбери отправит меня домой в карете.
— Может, ты даже останешься на ночь, — предположил Лукас.
Джейн шлепнула его по плечу:
— С какой стати ей делать это?
— Это лучше, чем возвращаться в темноте, — возразил он, сердито уставившись
— В любом случае, — громко сказала Элизабет, находившая весь разговор абсурдным, — не ждите меня.
— Не будем, — заверила ее Сьюзен, убирая Лукаса и Джейн с ее пути. Они наблюдали, как она сбежала вниз по лестнице и распахнула переднюю дверь.
— Желаю тебе хорошо провести время! — крикнула Сьюзен.
Элизабет бросила на нее через плечо сардонический взгляд.
— Уверена, что ничего подобного не случится, но все равно спасибо за пожелание.
Она закрыла за собой дверь, оставив Сьюзен, Лукаса и Джейн стоящими наверху лестницы.
— Похоже, тебя ждет сюрприз, Элизабет Хочкис, — сказала Сьюзен с широкой усмешкой. — Большой сюрприз!
Последние несколько дней не относились к числу лучших в жизни Джеймса Сидуэла. Назвать его настроение скверным значило бы сильно преуменьшить размер бедствия, и слуги быстро научились обходить его за версту.
Его первым побуждением было напиться до бесчувствия. Однако он уже проделал это в тот вечер, когда Элизабет узнала его настоящее имя, и это не принесло ему ничего, кроме чудовищного похмелья. Поэтому стакан с виски, который он наполнил, вернувшись из коттеджа домой, все еще стоял на письменном столе в библиотеке, опорожненный не более чем на пару глотков. В обычной ситуации вышколенные слуги графини давно бы убрали выдохшееся виски, поскольку ничто так не оскорбляло их чувств, как стакан спиртного, оставленный на полированной поверхности стола. Но свирепое выражение, с которым Джеймс на первых порах встречал каждого, кто осмеливался постучать в запертую дверь библиотеки, избавило его от чьих-либо поползновений на его уединение, а также на полупустой стакан с виски.
Джеймс понимал, что погряз в жалости к себе, но полагал, что имеет право на пару дней антиобщественного поведения после того, что ему пришлось пережить.
Возможно, ему было бы легче, если б он мог решить, на кого сердится больше: на себя или на Элизабет.
В сотый раз за день он поднял стакан виски, посмотрел на него и отставил. На полке напротив, притягивая его взгляд своей яркой обложкой, по-прежнему лежал красный томик. Джеймс свирепо поглядывал на него, с трудом сдерживая желание запустить в книгу стаканом.
Так… если облить ее виски, а затем швырнуть в камин… приятно будет понаблюдать, как ее поглотит бушующее пламя.
Он серьезно подумывал над этим, прикидывая, насколько взметнется огонь, когда раздался стук в дверь, на сей раз более решительный, чем робкие попытки слуг.
— Джеймс! Сейчас же открой дверь.
Он чертыхнулся: «Тетя Агата!». Никуда не денешься. Этот тон ему хорошо знаком. Она будет барабанить в дверь до тех пор, пока не собьет в кровь кулаки.
— Агата, — произнес он приторным тоном, — как приятно вас видеть.
— Ты чертовски плохо выглядишь! — гаркнула графиня и,
— Вы, как всегда, удивительно тактичны, — проворковал он, прислонившись к столу.
— Ты пьян?
Джеймс замотал головой, указав на виски.
— Налил себе стакан, но так и не выпил. — Он посмотрел на янтарную жидкость. — Хм… Поверхность уже покрывается пылью.
— Я пришла не для того, чтобы обсуждать выпивку, — высокомерно заявила леди Дэнбери.
— Вы сами спросили, насколько я трезв, — возразил он. Она не удостоила его реплику вниманием.
— Я не знала, что ты подружился с юным Лукасом Хочкисом.
Джеймс растерянно моргнул и выпрямился. Из всех тем, которые его тетка могла выбрать — а она была признанным мастером по изменению темы разговора без всякого предупреждения, — эту он никак не ожидал.
— С Лукасом? — повторил он. — А при чем здесь Лукас?
Леди Дэнбери протянула ему сложенный листок бумаги.
— Он прислал тебе письмо.
Джеймс взял у нее листок, обратив внимание на типично детские кляксы и помарки.
— Полагаю, вы его прочитали, — заметил он.
— Оно не было запечатано.
Он решил не спорить и развернул письмо.
— Как странно, — пробормотал он.
— Что он хочет тебя увидеть? Не вижу ничего странного. В жизни бедного мальчика не было мужчины с трехлетнего возраста, когда на охоте погиб его отец.
Джеймс бросил на тетку пристальный взгляд. Похоже, усилия Элизабет не пропали даром. Если уж Агата не докопалась до правды о смерти мистера Хочкиса, значит, все останется в тайне.
— Возможно, он хочет тебя о чем-нибудь спросить, — продолжила графиня. — О чем-нибудь таком, что стесняется узнать у сестер. С мальчиками это бывает. Последние события наверняка сбили его с толку.
Джеймс с любопытством взглянул на нее, поражаясь чувствительности, которую она проявила по отношению к мальчику.
И тут Агата тихо добавила:
— Он напоминает мне тебя в этом возрасте.
У Джеймса перехватило дыхание.
— О, не стоит так удивляться! Конечно, он намного счастливее, чем ты в его годы. — Она нагнулась и взяла на руки кота, успевшего проскользнуть в библиотеку. — Но у него потерянное выражение, какое бывает у мальчиков, когда они достигают определенного возраста и не имеют никого, кто мог бы их направлять. — Она погладила Малкольма по пушистой спине. — Женщины, разумеется, обладают многочисленными достоинствами и в большинстве своем мудрее мужчин, но, должна признать, есть вещи, которые нам недоступны.
Пока Джеймс осваивался с мыслью, что тетка фактически признала, что существуют задачи, которые ей не по силам, она добавила:
— Ты ведь встретишься с ним, не так ли?
Вопрос показался Джеймсу оскорбительным. Только бесчувственное чудовище могло не откликнуться на просьбу ребенка.
— Разумеется, я встречусь с ним. Впрочем, меня удивляет выбор места.
— Охотничий домик лорда Дэнбери? — Агата пожала плечами. — Это не так уж странно, как тебе кажется. После смерти графа им никто не пользуется. Седрика охота не привлекает, да и в любом случае он безвылазно торчит в Лондоне, поэтому я предложила его Элизабет, но она, естественно, отказалась.