Ближе к телу
Шрифт:
Ольга — моя сестра. Мы с ней совершенно разные люди, хотя и близнецы. Оленька — удивительно неприспособленное к жизни существо, все время витает где-то в облаках. Я, конечно, очень люблю сестренку — но ее характер порой выводит меня из себя. Ну да ладно.
А звонила Ольга с утра пораньше вот по какому поводу. Буквально на носу Новый год. И сестренка решила, что просто необходимо отметить его в тесном кругу семьи. Мы договорились, что Оленька приедет ко мне вечером и мы все обсудим.
Ольга — психолог, она работает на дому с моей подачи. Просто постоянное отсутствие у нее денег стало последней каплей, переполнившей чашу моего
На работу мне идти еще рано, и я отправилась на кухню, собираясь приготовить что-нибудь на вечер. А работаю я в спорткомплексе, тренером по шейпингу. Толстые тетечки приходят ко мне со своей бедой — фигурой. За что готовы платить. Причем могу сказать без лишней скромности, платят мне неплохо.
Я человек достаточно аккуратный, так что проблем с готовкой у меня обычно не возникает. Но сегодня у меня не оказалось хлеба — совершенно упустила из виду и не купила вчера. И я подумала, что могу спуститься в магазин, благо, он находится на первом этаже моего дома.
Если бы я знала, к чему это приведет — обошлась бы без хлеба.
Тем не менее, я вышла из дома, набросив дубленку. Холод сразу охватил меня. Я вообще терпеть не могу зиму. Слишком уж холодно, бело и скучно.
На лавочке у входа в магазин сидел молодой парень, на вид ему было лет двадцать, не больше. Я, конечно, не питаю слабости к личностям младше меня, в отличие от Ираиды Сергеевны. К счастью, такое увлечение по наследству не передалось. Ираида Сергеевна — наша с Олей мать. Не буду вдаваться в подробности наших сложных взаимоотношений, скажу только, что роль матери в нашей жизни сыграла бабушка, Евгения Михайловна. Ираида Сергеевна же слишком занята обустройством личной жизни с молодыми людьми, среди которых попадались экземпляры даже младше ее собственных дочерей.
Но не юность молодого человека привлекла мое внимание, а его прикид — одет он был совершенно не по погоде.
Если я умудрилась замерзнуть в дубленке и зимних ботинках, то парень щеголял в джинсовой куртке, подходящей лишь для ранней осени или поздней весны. На ногах столь колоритной личности красовались кроссовки, а русая голова была коротко подстрижена. Уши покраснели, явно страдая от отсутствия головного убора. Видимо, сидел здесь молодой человек уже довольно давно. Кажется, я его даже видела с утра, выглянув из окна полюбоваться погодой. И личность эта так страдальчески смотрела на всех, входящих в магазин!
Я сначала подумала, что парень ждет кого-то. Но он казался погруженным в себя. Ничего не видящим взглядом он смотрел на морозную улицу. Казалось, холода он просто не замечал. Но, увидев меня, как-то встрепенулся и даже поднялся с лавочки. Интересно, что его заставило поступить таким образом? Может, то, что я молодая, особенно по сравнению с бабульками… Но я проследовала своей дорогой, не обращая на мальчишку никакого внимания. Я зашла в магазин, мельком глянув сквозь стекло витрины, увидела, что морозоустойчивый мальчишка снова занял свой пост на лавочке. Подойдя к прилавку, услышала радостную новость:
— Девушка, —
Я решительно отказалась от такого счастья наслаждаться почерствевшим хлебом и спросила, когда же ожидать привоза. На что объемная баба ответила мне не совсем вежливо:
— Машину разгружают. Ждите.
Домой идти без хлеба не хотелось, а чесать в другой магазин хотелось еще меньше. Я и без того замерзла, а идти пришлось бы за несколько кварталов. Не выгонять же машину из гаража из-за такой мелочи! И я избрала третий вариант, беспроигрышный, на мой взгляд — посидеть на лавочке у магазина и покурить.
Я присела рядом с холодоустойчивым молодым человеком, который при моем появлении с готовностью сдвинулся к самому краю лавочки. Его уши из красных стали уже синими. Мальчишка с непонятной радостью посмотрел на меня. Я прикурила, не обращая на него внимания. И услышала жалобное такое:
— Простите, пожалуйста, а у вас сигаретки не найдется?
Голос, который может принадлежать хлипкому интеллигентику. Я повернулась и достала пачку «Мальборо», в которой оставалось две последних сигареты. Надо будет купить еще. Молодой человек взял эту отраву почти негнущимися пальцами и попытался прикурить, безрезультатно чиркая дешевой зажигалкой. Глаза его странно увлажнились. Да он никак реветь собрался! Этого мне и не хватало!
— Спокойно, — буркнула я, отбирая у него зажигалку и выбивая огонь. — Что стряслось? — этого вопроса я просто не могла не задать — когда я вижу плачущего мужика, мне кажется, что случилась едва ли не вселенская трагедия. И он робко ответил мне:
— Извините, девушка, вы такая добрая. Просто мне очень плохо…
— Какого черта ты здесь делаешь? — немного некорректно спросила я. Но такой тон обычно действует успокаивающе, в отличие от липкого сюсюканья. Я уже привыкла таким образом приводить в чувство сестренку — та по поводу и без повода слезы льет ручьями. А рявкнешь на нее — в себя приходит. И даже думать начинает. Причем порой этот ее мыслительный процесс бывает продуктивным.
— Я… просто сижу… — задумчиво ответил парень и хлюпнул носом. То ли насморк начинается, то ли рыдания пытается заглушить.
— Сидишь? — ядовито протянула я, видя, как он потирает пальцы, пытаясь вернуть им гибкость. — Лето, что ли, на дворе?
— Мне некуда идти. И даже жетона нет, чтобы позвонить, — ответил он.
Ну, жетона у меня тоже нет. Можно, конечно, разориться на телефонную карту — но теплее от этого мальчишке не станет. И вообще, с какой стати я буду раскидываться деньгами ради совершенно незнакомого человека?
Я поднялась и отправилась в магазин. Купив, наконец, хлеба и блок сигарет, я вышла наружу, искренне радуясь, что вернусь домой и до обеда могу быть свободна. В спорткомплекс мне нужно идти только после обеда. Парень, завидев меня, ринулся навстречу и жалобно так предложил, потянувшись к сумке:
— Давайте я вам помогу.
Вот тут я сделала глупость, более подходящую моей сердобольной сестричке Ольге. Две глупости за одну неделю — я буквально перекрыла собственную норму по неосмотрительным поступкам! Посмотрев на его почти отмороженные уши, пылающие щеки и сизоватый нос, на слезы, застывшие в глазах, я сунула ему в руку свою совершенно нетяжелую сумку и взяла его под руку сама — на всякий случай, мало ли, что он может выкинуть. Незнакомый человек, как-никак.