Ближний круг госпожи Тань
Шрифт:
– Женскими премудростями, типа вышивки, ткачества и шитья, она тоже особо не владеет, а ведь эти навыки свидетельствуют о трудолюбии и дисциплине. Кроме того, они могут принести деньги, если ее будущую семью постигнут тяжелые времена.
Вердикт Туши заставляет меня ощутить собственное ничтожество. Мне нужно старательнее развивать женские таланты, иначе я не сумею помочь будущим сыновьям стать учеными, подготовить не рожденных еще дочерей к достойному замужеству и ежедневно радовать собственного мужа, чтобы он ценил меня. При этом я продолжаю изучать медицину с бабушкой
Я хожу за бабушкой как тень и постоянно задаю вопросы, а поздно вечером часто сползаю с кровати, зажигаю лампу, открываю книгу с рецептами и читаю про себя, заучивая наизусть. Медленно, медленно постигаю я глубинный смысл того, чему учит меня бабушка. Иногда мне кажется, что я скоро догоню ее, а иногда возникает ощущение, что возложенные на меня ожидания и ответственность – непосильная ноша.
От волнения у меня начинает болеть живот и повышается температура, пропадает аппетит и вдобавок наваливается жуткая бессонница. Бабушка ставит диагноз «детское истощение». Она велит не вставать с постели неделю и приносит специальные блюда и тонизирующие средства. Каждый вечер ко мне заходит госпожа Чжао – она проверяет, как я себя чувствую.
Однажды вечером они с Маковкой, решив, что я уснула, садятся пить чай и, разумеется, обсуждают мою помолвку, но вскоре их разговор сворачивает с темы, занимающей всех обитателей особняка.
Оказывается, они землячки.
– Когда мне было пять лет, к моему отцу пришла Зубная госпожа, – тихонько признается госпожа Чжао.
Зубная госпожа. Помнится, Яшмы дразнили ее за это.
– И ко мне тоже, – сообщает Маковка, – только я уже не помню.
– Она отвезла меня в Янчжоу, там я жила с другими девочками в доме, где из нас лепили Поджарых лошадей…
– Жаль, что мы не оказались под одной крышей… – Голос Маковки дрожит.
– Ну, мне там было не очень плохо; надеюсь, и тебе в твоем доме тоже.
– Я очень старалась, но когда мне исполнилось семь…
– Там решили, что тебя ждет другое будущее. Ты хорошенькая, но твои ноги…
– Да уж, с ногами промашка, – признает Маковка. – Каждый раз, когда Зубная госпожа их бинтовала, я снимала повязки, пока никто не видит. Так что у меня все кости целые. – Она смотрит на свои ноги с отвращением. – Только взгляни, какие они огромные!
– Если бы я жила там, то помогла бы тебе и поддержала.
– А может, мне судьба быть служанкой, все просто и буднично. – Маковка вздыхает. – Потом меня начали обучать, как заботиться о детях и прислуживать дамам.
Я задерживаю дыхание. За эти пару минут я узнала о Маковке больше, чем за все время.
– Но в конце концов тебе повезло, – утешает госпожа Чжао. – Пусть ты и не стала Поджарой лошадью, но тебя не продали туда, где девушки только и делают, что раздвигают ноги перед мужчинами.
На это Маковка обхватывает себя руками за плечи.
– Но все равно я игрушка для здешних мальчиков и мужчин, – шепчет она. – Если мои лунные воды перестанут приходить… – Она сжимает плечи чуть сильнее, словно защищаясь от всего мира.
Я следила за нитью беседы, но теперь
– Не беспокойся, – отвечает госпожа Чжао. – Есть средства, которые помогут не отяжелеть ребенком. – Через минуту она говорит: – Давай лучше сделаем все возможное для Юньсянь. Без матери она должна полагаться на бабушку, на тебя, на меня, даже на Тушь – эту нашу суетливую Мо, чтобы мы наставили ее на путь истинный. Мы для нее круг добра.
До нынешнего вечера я никогда не задумывалась, откуда взялась Маковка, и представления не имела о ее чувствах, хотя она знает обо мне все: она меня купала, опорожняла мой горшок, придерживала мне голову, если меня тошнило. Я всегда считала Маковку своей… собственностью, она всегда была со мной. Теперь я вижу, что все не так просто. Что касается госпожи Чжао… Ее слова про круг добра все еще звучат в моей голове. Я должна попытаться открыть сердце и для нее.
После моего выздоровления бабушка ошеломляет всех обитателей внутренних покоев, пригласив повитуху Ши и ее дочь к нам в аптеку. Нам с Мэйлин велят сесть рядом на табуреты из грушевого дерева. Мы складываем руки на коленях. На нас красивые платья, в волосах повязаны ленты. У меня и платье, и лента подороже, но повитуха очень постаралась, чтобы Мэйлин выглядела как девушка из высшего общества. Бабушка и повитуха уселись по разные стороны тикового стола, между ними – фарфоровый чайник и чашки, сбоку – бронзовая ваза с одинокой орхидеей.
Бабушка начинает разговор:
– Я хочу предложить одну идею – более официальные отношения между вашей дочерью и моей внучкой.
Мы с Мэйлин переглядываемся. Это совершенно неожиданное заявление.
– Я понимаю, что девочки из разных классов…
Повитуха не может поверить своим ушам, она перебивает бабушку, озвучивая очевидный факт:
– Моей дочери, в отличие от Юньсянь, не бинтовали ноги.
Бабушка подкрепляет ее мысль, приводя еще одно несоответствие:
– Юньсянь учится на врача, а Мэйлин будет пачкать руки при родах.
– Дочь носит мою фамилию, потому что у нее нет отца. Ваша внучка происходит от…
– Можно и дальше перечислять причины, по которым не стоит придавать официальный статус отношениям между ними, поскольку многие, в том числе и мой супруг, сочли бы их неуместными, но давайте отметим и положительные моменты. Обе девочки родились в год Змеи, если точнее, в год Металлической Змеи. Металлическая Змея может быть одарена расчетливым умом и огромной силой воли…
– Или стать интриганкой-одиночкой, – опять перебивает повитуха, явно не желая видеть никаких плюсов.
– Металлическая Змея жаждет роскоши и легкой жизни, для чего и была рождена Юньсянь, – продолжает бабушка.
– Лишенная подобных привилегий Змея может стать завистливой, тяжело переживать неудачи и стремиться свести счеты с жизнью.
– Разве это про Мэйлин? – иронично спрашивает бабушка.
Повитуха Ши отвечает своим вопросом:
– Разве имеет значение, что обе девочки родились в год Змеи? У каждой свой характер, и это чревато множеством конфликтов.
Бабушка молчит, и повитуха продолжает: