Близнец Бешеного
Шрифт:
Сейчас перед ним стояли трое ребят, каждый из которых едва ли не на голову оказался выше него. Однако в глазах новичка было столько уверенности и спокойствия, что это любого могло сбить с толку.
Чтобы хоть как-то поддержать свой авторитет среди своих сверстников, рыжий вдруг истерично закричал:
— Кто глухой? Я глухой? Сопля несчастная! Да я те…бя по… по стенке раз…ма…жу! — он вытаращил глаза, начал ими вращать и размахивать руками, брызгать слюной, дёргать головой и при этом во всю заикаться.
Нужно заметить, что рыжий,
Но на новенького эта вспышка подействовала совсем по-другому: немного понаблюдав за ним, Серафим неожиданно громко рассмеялся:
— Ха-ха-ха! — он даже картинно схватился за живот. — Ой, пацаны, держите меня! Ой, умру от смеха! Ой, мамочка моя родная!
Этот смех как бы мгновенно отрезвил рыжего: он моментально прекратил своё кривляние и молча уставился на новичка.
— Ой, не могу! Ой, артист! — продолжал причитать Серафим, затем упал на кровать и начал кататься по ней, картинно дрыгая ногами.
— Чего это с тобой? — каким-то жалобным голосом произнёс рыжий, не понимая, что происходит…
Откуда рыжему было знать, что когда-то, когда Серафиму едва исполнилось три годика, ему понравился какой-то медицинский инструмент, который он принялся просить у матери, чтобы поиграть «в доктора». А инструмент был хрупким, острым и им можно было легко пораниться и мать, естественно, решительно отказала, но он продолжал настаивать и канючить.
— Нет! Я сказала нет, значит, нет! — повторила мать и убрала вожделенный инструмент на самую верхнюю полку высоченного буфета.
Вот тогда-то Серафим упал на пол и начал истошно реветь во весь голос, дрыгая ногами и руками.
Галина Ивановна молчаливо и совершенно спокойно понаблюдала за его истерикой, затем принялась громко хохотать, приговаривая сквозь хохот:
— Ну, артист ты, Сема! Ну, артист! Тебе только на сцене выступать…
Как ни странно, но смех матери сбил его с толку: он тут же прекратил истерику и с удивлением уставился на мать, которая не прекратила смеяться. Это продолжалось несколько минут. Потом Галина Ивановна резко оборвала свой смех и спокойно продолжила занятие, которое прекратила во время его истерики — принялась пришивать пуговицу на его пальто.
— Мама, а чего ты смеялась? — недоуменно спросил маленький Семушка.
— Кто, я? — удивилась Галина Ивановна. — Смеялась? — она пожала плечами. — Мне кажется, что это ты надо мной смеялся… — она хитро прищурилась и покачала головой.
Тот урок Серафим запомнил навсегда и более никогда не прибегал к помощи истерики…
— Ты чего смеёшься? — снова спросил рыжий.
Серафим резко прекратил смеяться, поднялся с кровати и принялся тщательно поправлять её.
Пацаны вокруг переглядывались, но никто не решался заговорить.
Закончив поправлять кровать, Серафим придирчиво
— Ты что-то спросил? — спокойно поинтересовался он. — Кстати, как тебя зовут?
— Рыжий Колян, — машинально ответил тот и тут же повторил: — Ты чего смеялся?
— Кто я?.. Смеялся?.. — искренне удивился Серафим и покачал головой. — Мне кажется, что это ты надо мной смеялся, — повторил он слова матери.
Наконец, до Рыжего Коляна что-то дошло: он усмехнулся и спросил:
— Ты что, совсем не испугался?
— А чего пугаться? — пожал плечами Серафим и, чуть подумав, неожиданно спросил: — Слушай, Колян, а для чего вы полотенце перед входом бросили?
— А… — поморщившись, отмахнулся рыжий и тут же признался: — Сам не знаю… в тюрьме так делают… — и вдруг спросил: — Ты есть хочешь?
— Я всегда есть хочу, — вздохнул Серафим.
— Здесь ещё больше будешь хотеть: повар, сволочь, сумками домой жрачку носит, а мы суп пустой хлебаем, — Рыжий Колян наверняка повторил чьи-то взрослые слова. — Пойдём, хлеба слямзим в хлеборезке! — предложил он.
— Как это слямзим? — не понял Серафим. — Своруем, что ли?
— Ну! — Колян с восторгом тряхнул головой, — Пошли?
— Нет, я воровать не хочу… Воровать нехорошо… — назидательно пояснил он.
Как хочешь, — Рыжий Колян явно потерял интерес к новенькому и повернулся к своим пацанам. — Айда, пацаны, в пристенок играть, — он повернулся и пошёл к выходу.
За ним потянулось несколько его приближённых. На первый взгляд казалось, что Рыжий Колян успокоился в отношении новичка и несколько дней, действительно, как бы не замечал его, но это безразличие было кажущимся. Дело в том, что Рыжий Колян был очень злопамятным. Почти все ребята об этом знали и были уверены, что он ни за что не простит новенькому нанесённую ему обиду, тем более на глазах его окружения.
Некоторые из ребятишек внутренне потянулись к Серафиму, но, боясь Рыжего Коляна, старались не проявлять своей симпатии в его сторону открыто.
Особенно сблизился с новичком забавный паренёк по имени Данилка. Забавность заключалась в том, что у него не было переднего зуба и он немного шепелявил, кроме того все его лицо было в ярких конопушках, а на его лице постоянно блуждала задорная улыбка.
Тем не менее, несмотря на беззубую ущербность, многие из пацанов детского дома ему откровенно завидовали: дело в том, что отсутствие переднего зуба помогало Данилке залихватски свистеть без помощи пальцев.
Кстати, этот зуб Данилка потерял в первый же день своего появления в детском доме, всерьёз схватившись с Рыжим Коляном. Тогда Данилке здорово досталось: предложив с ним подраться «один на один», Рыжий Колян, в какой-то момент ощутив, что новичок оказался сильнее, чем ему думалось, призвал на помощь своих дружков…
В тот день, кроме потери зуба, все тело Данилки оказалось в синяках, а губы разбиты до крови. Однако как говорится, нет худа без добра: с той самой драки ни Рыжий Колян, ни кто другой в детском доме, больше никогда его не задевали, а он старался держаться особняком, ни с кем не сближаясь.