Близнецы и Сгоревший Замок
Шрифт:
А потом, когда на семейном совете решили, что пора организовать собственное дело, вдруг невольно получилось, что «не цирковая» Марина стала главной. Потому что дед Олава уже действительно дед, бабушка Тома тоже… почти бабушка! Да и Всеволод Олавович — после тридцати пяти особенно на канате не попрыгаешь. Цирковой век не очень-то длинен.
Но вот с животными — другое дело! Ведь здесь выступают — в смысле бегают, прыгают, танцуют и комически падают — в основном именно звери. Значит, артисту-человеку можно выступать почти что хоть до ста лет. А тем более никому из героев этой повести ста лет далеко
В цирке всегда и всем хватает работы. Например, дед Олава выходил на арену с медведем Дядей Федей — они боролись. И бабушка выступала, и, конечно, папа-Сева. Но главной все-таки была именно Марина Романовна. Впрочем, это мы еще сами увидим, когда попадем на представление.
А назывался театр все-таки по имени деда. Потому что именно он был в семье голова.
Только не совсем понятно, почему в афише и на бортах трейлеров, в которых они перевозили зверей и цирковой реквизит, было написано: «Джон Сильвер». Ведь деда звали… Олава!
По правде говоря, Джоном был дедушкин отец. То есть у деда в российском паспорте значилось: Олава Джонович. Но Олава — это для зрителя что-то непонятное. Другое дело ДЖОН СИЛЬВЕР — имя, известное всем! И вы тоже, конечно, его помните. Главный пират из «Острова сокровищ»! Народу любопытно даже просто на него взглянуть. А тут еще цирк, еще здоровенный, почти двухметровый, чернокожий, с курчавыми, абсолютно седыми волосами!
ГлаваIV
Странная пара
Они приехали в середине дня. Все было для них готово. На окраине Чашкина, где город переходил в нечто сельское, Сильверов ждал снятый дом — деревянный, с усадьбой… с огородом и небольшим садом.
Было начало января, шестое число. Впереди предстояло много работы — на зимних каникулах, на всяческих елках, на Рождественских торжествах, и на Крещенских, и на старый Новый год. Это не считая того, что каждый вечер у них был спектакль в самом цирке — почти отделение в общей программе с другими артистами, тоже приехавшими в Чашкин на гастроли.
Значит, все надо было делать в темпе. Расквартировываться, смотреть «площадки» — места, где они будут выступать. Главное же — разместить животных: чтобы все они были накормлены, все в тепле и уюте.
Работали дружно и умело. К вечеру все уладили. Завтра уже должны были начаться представления — в Доме культуры, на елке. А вечером — в цирке: каникулы ведь. Так что пока два спектакля в день. Нагрузка для близнецов, которые, конечно, тоже были заняты в представлениях, не маленькая.
Но это лее все завтра, с завтрашнего дня. А на сегодняшний вечер предполагалась полнейшая гульба!
Город Чашкин в достаточной степени северный — здесь если заливают каток, то не для того, чтобы потом на лодках по нему передвигаться, как это частенько бывает где-нибудь в Таганроге или Харькове. В Чашкине лед держится с ноября по март. И таять даже не собирается!
Близнецы переглянулись:
— Идем?
— А ты помнишь, куда наши коньки положила? Оля не стала говорить брату, как это делают
многие и многие сестры, что, дескать, мог бы и сам помнить про свои конечки! У двойняшек совсем другие отношения. Бабушка Тома, которая почти неотрывно, но исподтишка наблюдала за Олегом и
На обратном пути через толстые железные прутья потрепала по холке медведя Федю, хотя это вообще-то не рекомендуется делать, если зверь не кормлен. Но, знаете, когда этот Федя знаком с тобой почти с рождения времен, — ты ему веришь, как родному.
Да он тебе и есть родной!
А тем более Ольге было его жалко: другие звери все-таки могут иногда, а то и часто, погулять и побегать на свободе. А Дядя Федя — никогда!
Медведь ответил ей самым сердечным урчанием, какое только умел изобразить. Они напоследок посмотрели друг другу в глаза и расстались… Это, между прочим, далеко не полная правда, что звери якобы не любят или даже боятся глядеть в глаза человеку. Это, знаете ли, смотря какой зверь и смотря какой человек!
А дома, пока она ходила, наметились перемены. Родители сказали, что тоже собираются пойти на каток… И здесь, если б какой-нибудь «сторонний наблюдатель» сейчас подглядывал за Сильверами, то, наверное, удивился бы. Потому что Ольга с Олегом не расстроились и не стали кудахтать, что вот, дескать, опять «паренцы» не дают свободно вздохнуть.
Двойняшки отлично знали: им очень даже дадут свободно вздохнуть, потому что родители идут на каток вполне самостоятельно, а не чтобы следить за «крошками-детками». Да и вообще отношения у них были не совсем такие, как в других семьях. Почему? А посудите сами: если ты как нормальный равный артист выступаешь на сцене, то про тебя невольно думают более уважительно и более… «равноправно», понимаете?
Даже более того. На катке Марине Романовне и Всеволоду Олавовичу было абсолютно нежелательно, чтоб люди — будущие зрители — узнали, что у них есть дети-близнецы. Тогда исчезала бы тайна кое-какого номера, о котором я пока ничего говорить не буду, чтобы тайна не исчезла и для вас.
Они даже вышли из дому в разное время. Не только «для конспирации», не только потому, что родители были уверены: близнецы — вполне самостоятельные люди, сами найдут, где этот центральный парк, в котором и был залит лучший в городе каток. Дело в том, что Ольге надо было одеться по-особому… Как, вы спрашиваете? А чтоб люди не догадались, что это близнецы. Зачем? Да для номера того самого, для номера!
А уж какого именно — извините, после…
Это была среда, шесть часов вечера. В достаточно провинциальном, то есть спокойном и тихом, городе Чашкине особых развлечений у людей вообще-то нет. И поэтому городской парк с катком был не то чтобы битком набит, но все же полон так, что кататься тут было интересно — смотреть на тех, кто едет тебе навстречу, и на тех, кто рядом с тобой.
А лица у всех веселые, возбужденные — от морозного чистого воздуха, от того, что все одеты спортивно, нарядно и у всех, как и у тебя, классное настроение!